Российско-польские отношения на протяжении своей многовековой истории никогда не были простыми. Со времен Киевской Руси не раз сходились в бою русские и польские дружины и полки, принося одним радость победы, другим - горечь поражения. Не стал в этом отношении исключением и XX век, на протяжении которого дважды Россия и Польша оказались по разные стороны линии фронта.
Первое в новейшей истории военное столкновение России и Польши произошло в довольно сложный для обоих государств период. Россия, пережив Первую мировую войну и две революции, погрузилась в пучину гражданской войны, сопровождавшейся возникновением на месте ее вчерашних национальных окраин независимых государств, которые добивались признания мировым сообществом. Оставался открытым вопрос не только о социально-политическом устройстве России, но и о ее границах, поскольку на западе и юге она таковых фактически не имела. Большевики, признав право наций на самоопределение в качестве инструмента борьбы с самодержавной и буржуазной государственностью, после прихода к власти не намеревались осуществлять его в России на практике. В свете исповедуемой ими теории мировой социалистической революции, они крайне нуждались в удержании под своей властью национальных окраин, особенно западных, так как только через их территорию можно было пробиться к европейскому пролетариату и успешно завершить начатое ими в октябре 1917 г. дело социалистической революции. Особое значение в связи с этим приобретали для Кремля территории Украины и Белоруссии, где местные политические элиты вели строительство национальных государств.
В это время Польша, после 123 лет неволи и господства Австро-Венгрии, Германии и России, возвращалась к независимому государственному существованию. Процесс этот был достаточно долгим. Только в конце января - начале февраля 1919 г. державы Антанты признали польское правительство, однако молодая республика не имела границ. Было лишь известно мнение президента США В.Вильсона, что в ее состав должны войти территории с безусловно польским населением. А это означало, что Польше была уготована участь стать небольшим европейским государством, площадью не более 200 тыс. км. По мнению польских руководителей и большинства политиков, в случае такого развития событий, их страна оказалась бы не способной противостоять диктату соседей - Германии и России. Выходом из ситуации они считали существенное расширение территории независимой Польши, в том числе и за счет земель, которые до разделов XVIII в. входили в состав Речи Посполитой. Трудность реализации этих планов заключалась в том, что одновременно права на эти же земли предъявляли и другие государства — Чехословакия, Германия, Западно-Украинская Народная Республика, Украинская Народная Республика, Украинская Советская Республика, Литовско-Белорусская Советская Республика, Белорусская Советская Республика, Литовская Республика. Острота территориальных противоречий была столь велика, что ни в одном из случаев не удалось найти их мирного решения.
Польско-советская война началась в результате столкновения в Березе-Картуской в Западной Белоруссии 13 февраля 1919 г.2 Боевые действия длились 20 месяцев, до 18 октября 1920 г., когда на польско-советском фронте вступило в силу подписанное за 6 дней до этого перемирие. И лишь 19 марта 1921 г. в Риге был заключен мирный договор, позволивший сторонам вступить в новый этап взаимоотношений, тем не менее, достаточно прохладных, натянутых и полных взаимных подозрений.
Война стала тяжелым испытанием для обеих сторон. Особенно трагической стала судьба военнослужащих Красной Армии, попавших в плен к полякам. Первые 80 красноармейцев попали в плен уже в том самом первом бою с Красной Армией, о котором упоминалось выше. И поляки продолжали брать их до последнего дня войны.

Вопрос о том, сколько военнослужащих Красной Армии оказалось в польском плену с февраля 1919 г. до 18 октября 1920 г. и находилось там до возвращения на родину по соглашению о репатриации от 14 февраля 1921 г., все еще не получил удовлетворительного ответа. Отсутствие точных сведений о пленных объясняется, прежде всего, нехваткой информации в отечественных источниках. Совершенно очевидно, что в условиях боевых действий, особенно при отступлении, невозможно было с уверенностью сказать, какова судьба бойца или командира, который выбыл из строя. Он мог погибнуть в бою и быть похороненным противником или местным населением, дезертировать (что случалось весьма часто в годы гражданской войны), перебежать на сторону врага, попасть в плен. Лишь в отдельных, крайне редких случаях в советских документах встречаются разрозненные данные о количестве пленных за тот или иной период времени.
Следует отметить, что многие десятилетия судьба пленных этой войны вообще никого не интересовала. Эту тему поднимал только председатель советской делегации Адольф Иоффе во время мирных переговоров в Риге в 1921 году. Потом эта тема совершенно сошла на нет, Москва не интересовалась ей вплоть до распада Советского Союза. Однако в последние годы история пленных Красной Армии в Польше стала предметом повышенного интереса российских журналистов и историков, которые связывали ее с проблемой Катыни — настолько тесно, что вопрос о красноармейцах, погибших или умерших в польском плену, нередко называли «Анти-Катынью» или «Контр-Катынью». Крупнейшие российские газеты и журналы, в том числе научные, стали печатать статьи под двусмысленными заголовками: «Стшалково - польская Катынь», «Тухоля - лагерь смерти», «Трагедия польского плена», при этом обвиняя польскую сторону в уничтожении от 40 до 80 тыс. красноармейцев, которые в 1919-1921 гг. попали в лагеря для военнопленных.
В связи с этим, данная тема является чрезвычайно актуальной на сегодняшний день, ведь до настоящего времени так и не было проведено полноценное ее исследование и создана документальная публикация. Более того, польские и российские историки до сих пор не могут прийти к единому мнению насчет числа попавших в плен красноармейцев. Интерес представляет не только количество попавших в плен российских, и польских солдат и командиров, но и число погибших в лагерях и тюрьмах, а также возвратившихся из плена военнослужащих. Наряду с этим, до настоящего времени оставались вне поля зрения исследователей такие вопросы, как условия содержания военнопленных, интернированных и заложников, политика советского и польского правительств по выработке соглашений и механизма по возвращению их на родину.
А условия содержания пленных практически во всех стационарных лагерях были очень тяжелыми. Наиболее распространенными недостатками были: сырые, плохо отапливаемые, непроветриваемые бараки и полуземлянки, отсутствие одеял и постельного белья; недостаточное, плохое и нерегулярное питание; грубое, временами и жестокое обращение с пленными; недостаток обуви и одежды, низкая пропускная способность бань, прачечных, дезинфекционных установок. Все это мешало поддерживать нормальные санитарные условия содержания пленных. В результате в лагерях систематически вспыхивали эпидемии, уносившие жизни тысяч пленных. Тем не менее, нет никаких документальных оснований и доводов для обвинения и осуждения польских властей в проведении целенаправленной политики уничтожения голодом или физическим путем большевистских военнопленных. Стационарные заведения для пленных посещались представителями союзнических военных миссий, общественных организаций, например, Ассоциации христианской молодежи Америки (ИМКА), Красного Креста (международного, американского, английского, украинского) и даже Лиги наций. Общественные организации направляли своих представителей для работы в стационарных лагерях на постоянной основе в качестве медперсонала, распределителей гуманитарной помощи, организаторов досуга пленных и т.д. Одним из последствий их деятельности являются достаточно многочисленные достоверные свидетельства не только тяжелого положения пленных, но и мер, предпринимавшихся польскими военными властями, в том числе и на самом высоком уровне, по его улучшению. Особенно активизировались эти усилия после окончания военных действий, когда реальные очертания приобрела проблема обмена военнопленными.

С польской стороны заметно стремление объяснить ситуацию, сложившуюся в Польше с содержанием военнопленных и высокой смертности среди них. «Польская сторона, - пишут профессора З.Карпус и В.Резмер, - не была в состоянии за короткое время после окончания боев на востоке обеспечить столь большому числу пленных соответствующих условий размещения и санитарии. Страна подверглась большим разрушениям в результате недавних военных действий и не получила помощи от других государств… Поэтому. Особенно на рубеже 1920-1921 гг.(в зимние месяцы), санитарная и продовольственная ситуация в лагерях, где находились российские военнопленные, была очень трудной. Это привело к новой вспышке эпидемии заразных заболеваний различной интенсивности во всех польских лагерях и, как следствие, к смерти многих военнопленных. Однако нет никаких документальных оснований и доводов для обвинения и осуждения польских властей в проведении целенаправленной политики уничтожения голодом или физическим путем советских военнопленных».
Вместе с тем, один из польских историков пишет: «Причины такого положения вещей — общее тяжелое положение страны и государства после кровавой и изнуряющей войны и вызванные этим нехватка продовольствия, одежды, обуви; переполненность лагерей; присылка здоровых вместе с больными с фронта прямо в лагерь, без карантина, без дезинсекции; наконец — и пусть виновные в этом покаются — это неповоротливость и безразличие, пренебрежение и невыполнение своих прямых обязанностей, что является характерной чертой нашего времени».
К сожалению, никакие подсчеты количества умерших в плену красноармейцев не могут претендовать на точность. Если исходить из среднестатистической нормы смертности в 7% для пленных, зафиксированной в письме санитарного департамента военного министерства от 18 февраля 1920 г, то умерших было бы около 11 тыс. человек. Однако достоверно известно, что только в лагерях в Стшалково и Тухоле умерло более 11,5 тыс. красноармейцев, следовательно, умерших было существенно больше. Известно, что при эпидемиях смертность возрастала в 4-5 раз, до 30% и более. В 1919-1921 гг. эпидемий было несколько, по крайней мере три. И каждая длилась 3-4 месяца. Если принять во внимание, что после начала массовой репатриации пленных красноармейцев в марте 1921 г. новых вспышек эпидемий не было, то из предшествующих 25 месяцев пребывания красноармейцев в плену на эпидемии придется не менее 9 месяцев. Путем арифметических подсчетов можно ориентировочно установить, что могло умереть от 25 до 28 тыс. человек, то есть примерно 18% реально оказавшихся в плену красноармейцев.
Умершие в польских лагерях хоронились на расположенных поблизости отдельных кладбищах. В течение всего межвоенного периода они находились под опекой польских военных и гражданских властей. Кладбища были огорожены, приведены в порядок, на них установили скромные памятники и кресты. Некоторые из них сохранились до сегодняшнего дня, и при необходимости можно осуществить эксгумацию погребенных там российских военнопленных.

По данным, представленным Советом охраны памяти борьбы и мученичества Республики Польша, на территории данного государства находятся 21 воинское захоронение периода советско-польской войны 1919-1920 годов. Среди них – кладбища, которые были расположены в зоне боевых действий, вблизи лагерей для военнопленных, госпиталей, пересыльных станций, а также те, где были захоронены найденные позднее останки военнослужащих Красной Армии. В соответствии с запросом представительства Министерства обороны Российской Федерации по организации и ведению военно-мемориальной работы в Республике Польша администрацией города Демблина была предоставлена копия книги учета умерших, похороненных на воинском кладбище «Балонна». В этом документе содержатся персональные данные погребенных, в том числе, 202 военнослужащих Красной Армии.
На сегодняшний день также найдены пофамильные данные на 19 пленных красноармейцев, погребенных в Тарнуве. Есть информация об имеющихся списках на 61 умершего военнопленного, похороненного в Варшаве и 523 – в Тухоле. Можно предположить также наличие персональных данных по захороненным в Вадовице, Жещуве и Шидлово. Представительством Министерства обороны Российской Федерации по организации и ведению военно-мемориальной работы в Республике Польша работа в данном направлении будет продолжена, несмотря на трудности, с которыми сталкиваются сотрудники при поиске погибших. Автор искренне надеется, что работа в архивах воеводств, исследование кладбищенских книг в скором времени даст возможность уточнить число погибших красноармейцев, точно назвать места их захоронений, а главное, имена. Ведь «война не закончена, пока не похоронен ее последний солдат».
То, что прошлое не должно быть собственностью какого бы то ни было политического лагеря, кажется очевидным. Исходя из этого, польские и российские исследователи пытаются распутать трудные вопросы нашей общей истории, расчистить прошлое. Однако для того, чтобы дать честную и объективную интерпретацию одного из "белых пятен" в нашей совместной истории, им следовало бы опираться не на приходящую политическую конъюнктуру, а на данные архивов.

--------------------------------------------
[ 1 ]. Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.: Сборник документов и материалов. М., 2005. С. 5, 6
[ 2 ]. Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.: Сб. документов и материалов. М., 2005. С. 8
[ 3 ]. Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.: Сб. документов и материалов. М., 2005. С. 9
[ 4 ]. Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 04. Оп. 32. П. 205. Д. 25. Л. 40.
[ 5 ]. Независимая газета, № 127 (1698) от 16 июля 1998 г.
[ 6 ]. Круталевич, В. А. От войны к миру : Польско-советские отношения в 1920—1922 гг. М., 2006. С. 137
[ 7 ]. Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.: Сб. документов и материалов. М., 2004. С. 146
[ 8 ]. Karpus Z. Jency I internowani rosyiscy I ukrainscy na terenie Polski w latach 1918-1924. Torun, 1991. C.149