УПРАВЛЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ, СПОРТА И ТУРИЗМА АДМИНИСТРАЦИИ СОВЕТСКОГО РАЙОНА

История повседневности в Российской и Германской империях в период Первой мировой войны: сравнительный анализ

Авторы: Бурак Дарья Владимировна Государственное учреждение образования «Гимназия №22 г. Минска», 11 «Б» класс п. Боровляны-2, Центральная, 5, 505 11 54

Милевская Мария Леонидовна Государственное учреждение образования «Гимназия №22 г. Минска», 11 «Б» класс Кольцова, 22, кв. 84, 261 74 50

Научный руководитель Дубина Наталья Петровна, государственное учреждение образования «Гимназия №22 г. Минска», учитель истории, 261 19 24, 261 97 74

Минск, 2015

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 3

Глава 1. Питание в Германской и Российской империи в период Первой мировой войны 5

Глава 2. Одежда и обувь в Германской и Российской империи в период Первой мировой войны 16

Глава 3. Медицина и здравоохранение в Германской и Российской империи в период Первой мировой войны 26

Заключение 34

Список использованных источников и литературы 37

ВВЕДЕНИЕ

1 августа 2014 г. исполнилось 100 лет со дня начала Первой мировой войны. Актуальность темы изучения истории повседневности в период Первой мировой войны в Российской и Германской империях вызвана слабой разработанностью этой темы в отечественной исторической науке. Изучение этой темы также стимулируется публикацией новых документов по истории Первой мировой войны и применение к этим источникам новых методов изучения, разработанных в таком научном направлении как история повседневности. В соответствии с актуальностью целью работы является определение основных форм истории повседневности в Российской и Германской империях в период Первой мировой войны с последующим их сравнительным анализом. В соответствии с целью в работе поставлены следующие задачи: 1. Исследовать основные формы повседневности в Российской империи (питание, одежду, проведение досуга, организацию образования и здравоохранения) в период Первой мировой войны. 2. Изучить элементы истории повседневности в Германской империи в период Первой мировой войны. 3. Сравнить основные формы истории повседневности в Российской и Германской империях на предмет их сходства и различия. Объектом исследования в работе являются основные формы повседневности (система питания, одежда, проведения досуга, организации образования и здравоохранения) в Российской и Германской империях в период Первой мировой войны, а предметом исследования – те процессы, которые проходили в повседневной жизни противоборствующих империй в период Первой мировой войны. Хронологические рамки работы охватывают период с 1 августа 1914 по 11 ноября 1918 гг., территориальные рамки исследования ограничены территориями Российской и Германской империй в указанный период. В работе использовались следующие методы: историко-генетический, позволяющий проследить развитие форм повседневности с начала Первой мировой войны до ее окончания; историко-сравнительный, дающий возможность выделить общие и отличные черты в повседневной жизни Германской и Российской империй в период Первой мировой войны, а также метод анализа и синтеза. В историографии данной проблемы можно выделить ряд основных трудов. В первую очередь, это теоретические труды по истории повседневности как нового историографического направления, которое сформировалось в Западной Европе и США, начиная с 1960-х гг. К ним относятся работы историков-медиевистов К. Гинзбурга «Сыр и черви», Н. Земан-Дэвис «Возвращение Мартина Герра» и «Дамы на обочине», а также современного немецкого историка Б. Кьяри «Повседневность за линией фронта. Оккупация, коллаборационизм и сопротивление в Беларуси в 1941 – 1944 гг.» и др. Второй группой работ являются общие труды по истории Первой мировой войны, например, работы А.И. Уткина «Первая мировая война», А.М. Зайочковского «Первая мировая война», «История первой мировой войны» под ред. И.И.Ростунова, в которых анализируются события по истории Первой мировой войны в России и Германии. Третьей группой работ, посвященных истории повседневности в годы Первой мировой войны являются монография О.Д. Маркова «Русская армия. 1914 – 1917 гг.», Дж. Ш. Оспри «Война на Западном фронте», статьи и монографии Е. С. Сенявской и др. Среди источников данного исследования следует выделить сборники документов, посвященных Первой мировой войне, мемуары А.А. Игнатьева «Пятьдесят лет в строю», М. Палеолога «Царская Россия во время мировой войны» и др., фотодокументы, материалы хроники.

Глава 1. Питание в Германской и Российской империи в период Первой мировой войны Какой солдат лучше воюет — сытый или голодный? Первая мировая война так и не дала однозначного ответа на этот важный вопрос. С одной стороны, действительно, солдат Германии, которая в итоге проиграла, кормили куда как скромнее, чем армии большинства противников. Вместе с тем, на протяжении войны именно немецкие войска не раз наносили сокрушительные поражения армиям, питавшимся лучше и даже изысканно. Как и чем кормили русского солдата в последний период истории Российской империи, т.е. перед началом и в ходе Первой мировой войны? Общепринято считать, что кормили очень плохо, впроголодь, что командиры обворовывали солдат, наживались на их желудках. Об этом много свидетельств в художественной, исторической литературе. Даже граф А.А. Игнатьев, которого трудно упрекнуть в предвзятости, пишет в своих мемуарах о времени своего командования 3-м эскадроном лейб-гвардии Уланского полка: «…”Щи да каша - пища наша“,- гласила старая военная поговорка. И действительно, в царской армии обед из этих двух блюд приготовлялся везде образцово…. Хуже всего дело обстояло с ужином, на который по казенной раскладке отпускались только крупа и сало. Из них приготовлялась так называемая кашица, к которой большинство солдат в кавалергардском полку даже не притрагивались; ее продавали на сторону. В уланском полку, правда, ее - с голоду - ели, но кто мог - предпочитал купить на свои деньги ситного к чаю, а унтера и колбасы. - Ну, как вам командуется? - спросил меня в дачном поезде как-то раз старый усатый ротмистр из соседнего с нами конногренадерского полка. Я пожаловался на бедность нашей раскладки на ужин. Тогда он, подсев ближе, открыл мне свой секрет: - Оставляйте от обеда немного мяса, а если сможете сэкономить на цене сена, то прикупите из фуражных лишних фунтов пять, заведите противень - да и поджарьте на нем нарубленное мясо с луком, кашицу варите отдельно, а потом и всыпайте в нее поджаренное мясо . Так я и поступил. Вскоре, на зависть другим эскадронам, уланы 3-го стали получать вкусный ужин. » [1, c. 52] Однако, любые личные свидетельства всегда несут на себе отпечаток личных впечатлений, а отсюда и необъективности. Лучше всего иметь информацию из документов, в которых собраны сведения очевидцев событий. Дополняя исходную информацию, так сказать “впечатлениями с мест”, можно составить себе более или менее ясную картину того, что было в действительности. Вопрос питания, всегда животрепещущий вопрос, особенно для тех, кто знаком с армией по своей солдатской службе. Не слишком часто можно услышать от вчерашних солдат, что питались они хорошо. Но на солдатские оценки питания влияют многие факторы. Во-первых, редко когда солдат знает нормы снабжения и уж никогда он не в силах проверить - все-ли положенное он получает. Во-вторых, при полностью выданной, но однообразной, невкусно приготовленной пище, солдат не съедает всего, что ему дано и объективно остается голодным. В-третьих, семичасовые промежутки между приемами пищи, ничем не заполняемые, создают субъективное ощущение голода. Ну и разумеется, всегда, во все времена, что-то из того, что положено, не доходит до солдата или доходит в таком виде, что в пищу не употребляется. Например, вес костей входит в общую норму выдачи мяса, а когда костей много, то, естественно, мяса в его чистом виде остается мало. Воровство же продуктов на складе, кухне, хотя это и имеет место, на деле оказывается не столь уж и масштабным, как это иногда представляется многим. Нормативные данные относительно норм питания в Русской Армии в период 1914-1917 гг. уже опубликованы. А как дело обстояло на практике в каждом конкретном полку, роте - это уж остается в руках описателей быта Русской Армии того времени. Здесь остается только вверяться честности и добросовестности тех, кто пишет мемуары, художественные произведения. Питание солдат Русской Армии определялось приказом военного министра № 346 от 22 марта 1899 г. со внесенными в него изменениями. Например в 1908 г. винная порция (3 чарки в неделю) была заменена чайными деньгами. • По этому приказу рацион питания солдата и унтер-офицера состоял из из трех частей: 1. Провиант; 2. Приварочные деньги; 3. Чайные деньги. Провиант выдавался в натуральном виде, т.е. непосредственно продуктами. Приварочные деньги и чайные деньги выдавались на приобретение строго оговоренных продуктов в определенном количестве, исходя из рыночных цен той местности, где располагалась воинская часть. Основной организационной единицей в организации питания солдат и унтер-офицеров являлась рота. Деньги приварочные и чайные выдавались из полка командиру роты. Непосредственно, приобретением продуктов, их распределением занимался так называемый “артельщик“, приготовлением пищи занимался кашевар, оба назначаемые командиром роты по предложению личного состава роты. Контроль деятельности артельщика и кашевара осуществляли фельдфебель роты и один из младших офицеров роты. Всю ответственность за питание солдат нес командир роты. В полку контроль за продовольственным снабжением провиантом осуществлял заведующий хозяйством полка (подполковник). В кавалерии он именовался помощником командира полка по хозяйственной части. Во время религиозных постов мясо в русской армии обычно заменялось рыбой (в основном не морской, как сегодня, а речной, часто в виде сушеных снетков) или грибами (в щах), а сливочное масло — растительным. Крупы в пайке в больших объемах добавлялись в первые блюда, в частности, в щи или картофельный суп, из них варили каши. В русской армии 100-летней давности использовалась полбенная, овсяная, гречневая, ячневая, пшенная крупы. Рис, как «крепящий» продукт, интенданты раздавали только в самых критических условиях. Общий вес всех продуктов, съедаемых солдатом в день, приближался к двум килограммам, калорийность — более 4300 ккал. Что, к слову, было сытнее рациона бойцов Красной и советской армии (на 20 граммов больше по белкам и на 10 граммов — по жирам). А по чаю — так советский солдат и вовсе получал в четыре раза меньше — всего 1,5 грамма в день, чего явно не хватало на три стакана нормальной заварки, привычных солдату царской армии. В приводимых таблицах нормы выдачи пересчитаны из фунтов и золотников в граммы: 1 фунт=96 золотников=409.51гр., 1 золотник=4.2657гр. Стоимость суточного солдатского пайка в мирное время составляла 19 коп., что составляло в год 70 руб. См. приложение 1. Нормы снабжения продуктами в военное время членов семей солдат и унтер-офицеров, призванных по мобилизации, ратников ополчения на одного члена семьи на месяц: 1. Мука ржаная или пшеничная - 28 кг.; 2. Крупа разная - 4 кг.; 3. Соль- 1.6 кг. 4. Масло растительное - 409,6 г. Иная система продовольственного снабжения была для офицеров. Они получали так называемые “столовые деньги” по следующим нормам (в год): 1. младшие офицеры во всех родах войск - 96 руб.; 2. начальники пулеметных команд и старшие офицеры артиллерийских батарей - 180 руб.; 3. командиры рот, эскадронов, учебных команд - 360 руб.; 4. командиры отдельных саперных рот и отдельных сотен - 480 руб.; 5. командиры батальонов, помощник командира полка, командиры рот крепостной артиллерии, младшие офицеры артиллерийских бригад - 600 руб.; 6. командир артиллерийской батареи - 900 руб.; 7. командир отдельного батальона, артиллерийского дивизиона - 1056 руб.; 8. командир полка, командир неотдельной бригады - 2700 руб.; 9. командир артиллерийской бригады - 3300 руб.; 10. начальник отдельной стрелковой, кавалерийской бригады - 330 руб.; 11. начальник дивизии - 4200 руб.; 12. командир корпуса - 5700 руб. В военное время или при службе в гарнизонах, где невозможно приобретать продукты у местного населения офицерам разрешалось приобретать на себя и членов семьи продукты в полку за полную плату по солдатским нормам. В условиях начавшейся войны пайки солдат вначале были еще более увеличены (в частности, по мясу — до 615 граммов в день), но чуть позже, по мере ее перехода в затяжную фазу и иссякания ресурсов даже в тогда еще аграрной России, снова уменьшены, причем свежее мясо все чаще заменяли солониной. Хотя, в целом, вплоть до революций 1917 г. русскому правительству удавалось поддерживать нормы питания солдат, ухудшалось лишь качество продовольствия. Дело тут было не столько в разорении деревни и продовольственном кризисе (та же Германия страдала от него в разы сильнее), сколько в вечной российской беде — неразвитой сети дорог, по которым интенданты должны были подгонять на фронт стада бычков и привозить по колдобинам сотни тысяч тонн муки, овощей и консервов. Кроме того, в зачаточном состоянии тогда находилась и холодильная промышленности (туши коров, овощи и зерно надо было в колоссальных объемах как-то сохранять от порчи, складировать и транспортировать). Поэтому ситуации, подобные привозу гнилого мяса на броненосец «Потемкин», были явлением частым и не всегда только из-за злого умысла и воровства интендантов. Непросто было даже с солдатским хлебом, хотя его в те годы выпекали без яиц и масла, из одной лишь муки, соли и дрожжей. Но в условиях мирного времени его готовили в пекарнях (по сути — в обычных русских печах), расположенных в местах постоянной дислокации частей. Когда же войска выдвинулись к фронту, оказалось, что выдавать солдату по килограммовой буханке в казарме это одно, а в чистом поле — совсем другое. Скромные полевые кухни не могли испечь большое количество буханок, оставалось в лучшем случае (если тыловые службы вообще не «терялись» по дороге) раздавать солдатам сухари. Солдатский сухарь начала ХХ века — это не привычный нам золотистый сухарик к чаю, а, грубо говоря, засушенные куски той же простой буханки. Если долгое время питаться только ими — люди начинали болеть авитаминозом и серьезным расстройством желудочно-кишечной системы. Суровую «сухарную» жизнь в полевых условиях несколько скрашивали консервы. Для нужд армии тогдашняя российская промышленность уже выпускала несколько их разновидностей в «жестянках» цилиндрической формы: «жареная говядина», «рагу из говядины», «щи с мясом», «горох с мясом». Причем, качество «царской» тушенки отличалось в выгодную сторону от советских, а тем более нынешних консервов — 100 лет назад для изготовления использовалось только мясо высших сортов из задней части туши и лопатки. Также при приготовлении консервов в годы Первой мировой мясо предварительно жарили, а не тушили (то есть закладывая в банки сырым и отваривая уже вместе с банкой, как сегодня). Кулинарный рецепт Первой мировой войны: солдатские щи.
В котел заливается ведро воды, туда бросают около двух килограммов мяса, четверть ведра квашеной капусты. Крупа (овсяная, гречневая или ячневая) добавляется по вкусу «для густоты», для этих же целей засыпают полтора стакана муки, по вкусу соль, лук, перец и лавровый лист. Варится около трех часов. Все населения принимало участие в войне. Женщины заменили мужчин на заводах. Возникла нехватка товаров и, прежде всего продуктов питания и война становится делом не только солдат, но и всего населения. Правительства вводили жесткие меры по мобилизации тыла: в воюющих странах проводилось принудительное изъятие продовольствия у крестьян, была введена карточная система, установлены нормы на потребление продовольствия, угля, одежды. Несмотря на жесточайшие меры борьбы со спекулянтами, стремительно росли цены, значительная часть населения была ввергнута в нищету. В то же время во много раз выросли прибыли компаний, выполняющих военные заказы. Из-за отсутствия топлива, сырья, рабочих мужских рук в тяжелом состоянии находилась промышленность. Вместе с тем увеличили выпуск те предприятия, которые производили военную продукцию. Большие военные расходы вызнали рост цен на товары первой необходимости и продукты питания, резкое снижение жизненного уровня населения. На фоне торжества французской военной гастрономии и даже русского, простого, но сытного питания, а немецкий солдат питался более уныло и скудно. Воюющая на два фронта сравнительно небольшая Германия в затяжной войне была обречена на недоедание. Не спасали ни закупки продовольствия в соседних нейтральных странах, ни ограбление захваченных территорий, ни государственная монополия на закупки зерна. Продукция сельского хозяйства Германии в первые два года войны сократилась почти вдвое, что катастрофически сказалось на снабжении не только гражданского населения (голодные «брюквенные» зимы, смерть 760 тысяч человек от недоедания), но и армии. Если до войны пищевой рацион в Германии в среднем составлял 3500 калорий в день, то в 1916-1917 гг. он не превышал 1500-1600 калорий. Эта настоящая гуманитарная катастрофа была рукотворной — не только из-за мобилизации в армию огромной части немецких крестьян, но и из-за истребления свиней в первый год войны как «пожирателей дефицитного картофеля». В результате в 1916 г. и картошка не уродилась из-за плохой погоды, и уже катастрофически не хватало мяса и жиров. Широкое распространение получили суррогаты: брюква заменяла картофель, маргарин — масло, сахарин — сахар, а зерна ячменя или ржи — кофе. Немцы, кому довелось сравнить голод в 1945 г. с голодом 1917 г., потом вспоминали, что в Первую мировую было тяжелее, чем в дни крушения Третьего Рейха. Даже на бумаге, по нормативам, которые соблюдались только в первый год войны, суточный рацион немецкого солдата был меньше, чем в армиях стран Антанты: 750 граммов хлеба или печенья, 500 граммов баранины (или 400 граммов свинины, или 375 граммов говядины или 200 граммов мясных консервов). Также полагалось 600 граммов картофеля или других овощей или 60 граммов сушеных овощей, 25 граммов кофе или 3 грамма чая, 20 граммов сахара, 65 граммов жиров или 125 граммов сыра, паштета или джема, табак на выбор (от нюхательного до двух сигар в день). Немецкий сухой паек состоял из 250 граммов печенья, 200 граммов мяса или 170 граммов бекона, 150 граммов консервированных овощей, 25 граммов кофе. По усмотрению командира выдавалось и спиртное — бутылка пива или стакан вина, большая рюмка бренди. На практике командиры обычно не разрешали солдатам прикладываться к спиртному на марше, но, как и у французов, разрешали в меру напиваться в окопах. Однако уже к концу 1915 г. все нормы даже этого пайка существовали только на бумаге. Солдатам недодавали даже хлеба, который пекли с добавкой брюквы и целлюлозы (перемолотой древесины). Брюква заменяла почти все овощи в пайке, а в июне 1916 г. начинает нерегулярно выдаваться и мясо. Как и французы, немцы жаловались на отвратительную — грязную и отравленную трупным ядом — воду вблизи передовой. Фильтруемой воды часто не хватало людям (фляжка вмещала всего 0,8 литра, а организм требовал до двух литров воды в сутки) и особенно лошадям, а потому строжайший запрет пить не кипяченную воду не всегда соблюдался. От этого были новые, совершенно нелепые болезни и смерти. Снабжение солдат в окопах было сопряжено с огромными трудностями. Доставка продуктов и боеприпасов на передовую действовала ненадежно. Отправляясь на передний край, бойцы брали с собой пятидневный запас продовольствия. Чтобы разогреть пищу в траншеях использовались маленькие горелки, работающие на сухом спирте, а для того, чтобы доставлять горячий кофе и суп, использовались специальные фляги-термосы. Как только противник уменьшал интенсивность артобстрела, на передовую немедленно отправлялись партии солдат, доставляющих продовольствие. Поскольку в Северной Франции и в Бельгии многие водные источники были не годны для питья, немцам пришлось организовать специальную систему снабжения солдат питьевой водой. Были выкопаны колодцы, установлены насосы и проложены трубы. Многие пивоварни, сахарные заводы и другие предприятия превратились в водоочистительные пункты. Трубопроводы с питьевой водой прокладывались как можно ближе к передней линии и иногда достигали передовых траншей. Кроме пресной воды немецкие солдаты получали минеральную воду с действующих фабрик по разливу этой воды. Большие запасы минеральной воды немцы сделали в непосредственной близости от передовой. Отправляясь на передовую, солдаты брали с собой по две бутылки с пресной водой и столько минеральной воды, сколько могли унести. В 1914 г. немецкий солдат в полевых условиях получал следующий дневной рацион: 750 гр. хлеба или 400 гр. яичных бисквитов или 50 г полевых бисквитов, 375 гр. свежего мяса или 200 гр. солонины, 125-250 гр. овощей или 1500 гр. картофеля или 60 гр. сушеных овощей, 25 гр. кофе или 3 гр. чая, 20 гр. сахара, 25 гр. соли. Мясной рацион постепенно сокращался и к концу 1915 г. упал до 350 гр., а к середине 1916 г. - и до 288 гр., кроме того один день в неделю сделали постным. В октябре 1916 г. суточную норму мяса урезали до 250 гр. свежего мяса или до 150 гр. солонины. Солдаты в окопах с июня 1916 г. практически не получали больше 200 гр. мяса в день. Младшие командиры в дополнение к пайку получали в день поллитра пива или 250 мл вина или 125 мл бренди, или рома. В день солдатам полагались две сигары или сигареты или 30 гр. трубочного табака. На фронте солдатам часто приходилось довольствоваться сухим пайком. Каждый солдат имел с собой как минимум суточный сухой паек, хотя обычно сухой паек выдавали на несколько суток. Сухой паек состоял из: 250 гр. бисквитов, 200 гр. солонины или бекона, 150 гр. консервированных овощей, 25 гр. кофе, 25 гр. соли. Штурмовики получали усиленный паек. Среди воронок отыскать пехоту было трудно и продовольственным командам, которые часто возвращались назад ни с чем или плутали так долго, что еда успевала испортиться. Когда богатые дома начали урезать меню — из-за нехватки не столько продуктов, сколько поваров, в журнале Lady стали появляться советы такого рода: «Второе блюдо — десерт — особенно ждут младшие члены семьи. Если приходится ограничивать обед двумя переменами блюд, лучше предпочесть мясо и сладкое или рыбу и сладкое, чем подать и рыбу, и мясо, но отказаться от десерта». Взлетевшие цены, особенно на еду и особенно в Германии, сильно ударили по населению — в первую очередь по беднякам. Во многих городах открылись благотворительные столовые, где кормили тех, кто остался без средств к существованию. Венские газеты пестрели словом «Durchhalten» («продержаться»), хотя все больше людей задавалось вопросом, доколе им предстоит «держаться». Австрийским хозяйкам давались советы тщательнее пережевывать еду, чтобы извлечь больше питательных веществ, и потоньше снимать кожуру с овощей; рекламировались полезные свойства ежевичного чая. Многие товары оставались в свободной продаже, однако с хлебом начались перебои. Продуктовые карточки были введены в Германии и Австрии в 1915 г.

Глава 2. Одежда и обувь в Германской и Российской империи в период Первой мировой войны В период Первой мировой войны 1914—1918 гг. в армии широкое распространение получили кителя произвольных образцов — подражания английским и французским моделям, получившие общее наименование «френч» — по имени английского генерала Джона Френча. Особенности их конструкции в основном заключались в конструкции воротника — мягкого отложного, или мягкого стоячего с застежкой на пуговички подобно воротнику русской гимнастерки; регулируемой ширине обшлага (с помощью хлястиков или разрезной манжеты), больших накладных карманах на груди и полах с застежкой на пуговицы. Среди авиаторов ограниченное распространение получили френчи английского офицерского типа — с открытым воротом для ношения с рубашкой и галстуком. К революции 1917 г. русская армия подошла в кителях самого разнообразного покроя. Соответствие уставу наблюдалось только в штабах, тыловых организациях, а также во флоте. Однако усилиями нового военного и морского министра А.Ф. Керенского был уничтожен даже этот относительный порядок. Сам он носил китель-френч произвольного образца, вслед за ним его надели многие руководители армии. Флоту же было приказано переодеться в кителя с застежкой на крючки, обшитые чёрной тесьмой по борту, с карманами лишёнными клапанов. До изготовления новых образцов формы следовало перешить имеющуюся в наличии. Этот приказ офицеры исполняли произвольно, в результате флот тоже лишился единого образца кителя. Женщины впервые надели форму и оценили ее удобство и простоту. Они заняли рабочие места, ушедших на фронт мужчин. В моду входят строгие деловые костюмы, короткие юбки и свободные платья. Более того, женщины начинают носить брюки, правда, пока только для занятий спортом и на пляже. Изменяется и отношение к женщине, теперь это не изнеженное существо, предназначенное для украшения жизни мужчины. Постепенно, дамы отвоевывают себе избирательное право. Дамская одежда, которую носили до первой мировой войны, была совершенно неприемлема в военное время. Женщинам, работающим в тылу, нужны были удобные, функциональные вещи. Из женского обихода исчезли корсеты, силуэты одежды стали проще, платья и юбки короче, замысловатые прически остались в прошлом. Одежда, которую шили для военных, приживалась и в повседневной тыловой жизни. Например, плащ тренчкот («траншейное пальто»), хорошо известный и любимый и по сей день, был предложен в качестве обмундирования солдатам британской армии. Это универсальное изобретение Томаса Бёрберри, сшитое в то время из водонепроницаемого габардина, женщины продолжали носить и в мирные 1920-е гг. Все изменения, которые происходили в обществе, напрямую были связаны с войной. Женщины перестали носить драгоценности и дорогую, праздничную одежду. Как для мужчин, так и для женщин, были введены новые, более мягкие правила, касающиеся того, в каком виде можно появляться в театре и в других общественных местах. Именно в этот исторический период женщины начали принимать участие в добровольной филантропической работе, которая, в конечном счете, расширила их горизонты и изменила их перспективу навсегда. В результате этого, женщины разных классов и сословий стали практически равными, барьеры были разрушены, а более простые фасоны в одежде означали то, что все женщины стремились выглядеть одинаково. Война оказала влияние абсолютно на всех. Женщины стали носить пояса с застежками, а юбки у женщин стали более короткими, потому что в таких юбках гораздо легче и быстрее передвигаться. В результате этого можно сделать вывод о том, что во время Первой мировой войны основой модных тенденций в женской одежде была практичность. В 1915 г. высота юбки стала гораздо выше, чем когда-либо ранее. Однако, талия все еще сохранялась такой, какой она была в начале века. А вот двойные, состоящие из нескольких слоев юбки, как бы давали компенсацию за длину. Более полная, главная или высшая юбка достаточно часто носили вместе с предметами одежды из меха. Яркие цвета исчезали из вида, и появились только тогда, когда Первая мировая война была окончена. Дело в том, что практически каждая семья потеряла на этой войне родственника, поэтому, темные цвета в одежде, выражали, не только патриотизм, но и скорбь. С наступлением войны женщины водили трамваи, собирали плату за проезд, то есть работали кондукторами, выполняли административные задачи, занимались осветительными приборами. Также, во время Первой мировой войны женщины работали почтальонами, няньками и, даже, трубочистами. Женщины начали выполнять такую работу, о которой раньше даже и не шла речь. Во время Первой мировой войны женщинам даже разрешили служить в полиции. В результате этого, уже к 1917 г., было нанято более семьсот тысяч женщин для того, чтобы изготавливать боеприпасы. Для того, чтобы выполнять такую сложную и грязную работу, женщины надевали униформу, которая состояла из рубашки и брюк. Аксессуарами в этом случае иногда служили шарфы. Немного позже, подобного рода униформа была заменена комбинезоном цвета хаки. После того, как была окончена война, те же самые женщины, которые работали в тылу, просто не хотели возвращаться к тому, чтобы быть просто красивой прикроватной игрушкой. Женщины получили новую свободу, они могли теперь работать вне дома, к ним относились с уважением. Безусловно, те женщины, которые хотели работать, просто смаковали свою победу. Удивительно, но факт, после всего того, что пришлось пережить женщинам во время войны, после окончания этого бедствия им предложили всего лишь работу кондукторов. Но главное даже и не в этом, а в том, что с этого дня все преграды были сломлены. И вскоре, женщины уже могли работать на самых различных должностях. Немецкая пехота в годы Первой мировой войны носила одну из самых практичных униформ. Немецкая униформа образца 1910 г. хорошо подходила для маневренных боев 1914 г., но по мере перехода войны в позиционную стадию униформа начала меняться. Шишак, венчавший шлем, не имел никакой практической функции, зато отлично указывал место, где находился немецкий солдат. Поэтому солдаты-фронтовики старались всячески избавиться от этой детали головного убора. В 1915 г. появился шлем нового образца, имеющий съемный шишак и матерчатый чехол. Кроме того, новый шлем изготавливался не из кожи, которой становилось все меньше, а из металла, фетра и даже прессованного картона. В 1915 г. первые штурмовики носили стандартную униформу. Вообще, в 1915 г. униформа солдат на передовой отличалась от единого образца лишь незначительными деталями. По программе, утвержденной еще до войны, вместо штанов цвета фельдграу (полевой серый) вводили штаны цвета штенграу (каменно-серый), поскольку материя цвета фельдграу слишком быстро выцветала. Вместо кителя образца 1907-1910 гг. ввели новый, более практичный китель, у которого отсутствовали ложные клапаны (на месте отсутствующих карманов), а вместо характерных манжет имелись отвороты. Солдатам было приказано зачернить кожаные предметы экипировки: сапоги, ремни, патронные сумки, но в фронтовых условиях это не всегда удавалось. Егеря и стрелки сохранили униформу характерного серо-зеленого оттенка, в то время как в пулеметных частях униформа стала серо-защитной. Это касалось и штурмовиков, носивших форму «родных частей». Обозначения принадлежности к части ограничили номером на погонах, но полковые галуны также сохранились, хотя теперь нашивались лишь на воротник. Унтер-офицерский галун упростили и стали нашивать его лишь на углах воротника. Манжетный галун превратился в небольшой отрезок, нашиваемый в верхней части манжета. Довоенная шинель уступила место серо-защитной единой шинели, предназначенной для всех военнослужащих, независимо от рода войск. Начиная с 1915 г. в части начал поступать новый предмет экипировки - противогаз. Противогаз образца 1915 г. состоял из маски из прорезиненной ткани и съемной фильтрующей коробки (солдаты всегда носили с собой запасную). 21 сентября 1915 г. в немецкой армии ввели совершенно новую униформу. Прежний китель заменили блузой, хотя старые кители продолжали носить до конца войны. Блуза имела более свободный покрой, спереди располагались два больших косых кармана. Застегивалась она на металлические пуговицы, выкрашенные в серый цвет. Чтобы обеспечить дополнительную маскировку, пуговичные петли закрывались планкой. Шили блузу из темной ткани цвета фельдграу, а отложной воротник отделывали зеленой тканью. Ранец образца 1895 г. с крышкой из телячьей кожи был слишком неудобен для траншей. На Восточном фронте ранец продолжали носить до конца войны, а на Западном фронте он постепенно уступал место «штурмовому вьюку». Вьюк состоял из шинели и плащ-палатки, свернутых в скатку и обернутых вокруг котелка. Получавшаяся таким образом конструкция была гораздо компактнее и легче. Старые ранцы иногда использовались во время маршей за пределами линии фронта, но чаще всего их сдавали в обоз. Лишь в начале 1916 г. штурмовики получили новый предмет экипировки, сразу выделивший их из общей массы солдат. Этот предмет - стальной шлем - со временем стал своеобразной эмблемой немецкой армии. Эту каску немецкие штурмовики испытывали вместе с разными типами бронежилетов на протяжении 1915 г. Немецкая каска, прозванная англичанами «ведерком для угля», изготавливалась из кремний-никелевой стали и весила 1,2 кг. Благодаря заушинам и назатыльнику она гораздо лучше защищала голову солдата, чем французская каска системы Адриана или английская, напоминающая о временах средневековья и именовавшаяся «тазик для бритья». Внутри каски располагался амортизатор, а подбородочный ремень можно было регулировать по длине. По бокам шлема торчали два ушка, позволявшие крепить дополнительный бронелист. Как правило, каску носили снайперы и караульные, а среди обычных пехотинцев она встречалась вначале нечасто, штурмовики же носили ее поголовно. Как отмечает английский документ времен войны : «Германцы очень высокого мнения о своих касках, которые в очень короткое время заслужили большое довериe в армии». Поначалу в батальоне Рора испытывали различные образцы бронежилетов, которые по мысли их конструкторов должны были снизить потери в личном составе. Кроме бронежилетов штурмовики испытывали и щиты. Однако несовершенство технологии начала века привело к тому, что щиты приходилось изготавливать из достаточно толстого стального листа. В результате, щит был слишком тяжелым и неудобным во время атаки. Как следствие, он больше мешал, чем защищал. Бронежилеты также были неудобны и их использовали, в основном, часовые и наблюдатели, то есть бойцы, которым не требовалось много двигаться. Активно использовали «кирасы» и «панцири» отделения ручных пулеметов германских штурмовых групп. К февралю 1916 г. - началу наступления под Верденом - немецкие штурмовики внешне уже заметно отличались от обычных пехотинцев. Многие штурмовики носили стальную каску, в то время как большинство пехотинцев продолжали носить шлем-пикельхаубе со снятым шишаком. Солдаты штурмовых отрядов носили снаряжение, приспособленное для их специфических задач. От использования подсумков быстро отказались, а патроны стали распихивать по карманам кителя. Позднее тройной подсумок стали носить на одном боку, а на другом - на ремне - траншейный нож. Винтовки бойцы несли за спиной и не имели поясного ремня с патронными сумками. Запасные обоймы к винтовке штурмовики несли в матерчатом патронташе, переброшенном через шею (можно было переносить до 70 патронов). Штурмовики были вооружены ручными гранатами, каждый имел их не менее десяти штук (столько, сколько мог унести). Гранаты носили в мешках, подвешенных через плечо, некоторые бойцы имели кусачки для проделывания проходов в проволочных заграждениях. Другой отличительной особенностью штурмовиков было то, что они носили вместо сапог ботинки с обмотками. На колени и локти штурмовики нашивали большие кожаные заплаты, усиливая эти проблемные места, иначе униформа быстро протиралась при постоянном ползании. С собой из личных вещей штурмовики носили шинель в скатке и котелок. Германская инструкция 1917 г. в качестве обязательных элементов снаряжения штурмовика называет стальной шлем, две сумки для гранат, противогаз, две водяные фляги, вещмешок. Учитывая тот факт, что к концу 1916 г. штурмовые батальоны были сформированы во всех западных армиях и в их составе солдаты служили определенное время, а затем возвращались в свои части, к середине 1917 г. почти в любом пехотном батальоне служили офицеры и унтер-офицеры, прошедшие подготовку в штурмовых батальонах. Прослужив в штурмовом батальоне, солдаты возвращались в свою часть, принося с собой не только новые тактические идеи, но и характерную униформу. В своем автобиографическом романе «Война» Людвиг Ренн описывает как новый офицер спрашивает унтер-офицера: «Ты носишь обмотки и кожаные заплаты на коленях. Разве это положено по уставу, фельдфебель?» Когда фельдфебель объяснил, что он служил в штурмовом батальоне, капитан удовлетворился объяснением и сообщил, что собирается создать целый штурмовой взвод в своей части. Однако Л. Ренн сообщает, что многим офицерам не нравилось, что унтер-офицеры носят особенную униформу и имеют собственный взгляд на тактику боя. Говоря о характерных знаках отличия штурмовиков, следует отметить, что бойцы-штурмовики носили форму своих родных частей или присвоенную при формировании. Последнее было характерно для штурмовых батальонов – то есть постоянных частей. Но и им присваивалась форма частей, пошедших на их формирование (например, 1-3 батальоны носили униформу легкой пехоты, 5-й (Рора) и 10-й – инженерных частей). На погонах стоял номер штурмового батальона. Например, у батальона Рора на черных с красной выпушкой инженерных погонах красная цифра «5», у 3-го егерского на серо-зеленых с зеленой выпушкой егерских погонах красная цифра «3», у 1-го на полевых серых с белой выпушкой пехотных погонах красная цифра «1». Общим для всех батальонов был красный цвет номера на погонах. Официальных знаков отличия штурмовиков не было. Более того, в германской армии запрещалось носить неуставные нашивки, но штурмовики часто этот запрет игнорировали. На одной из групповых фотографий члены штурмовой группы носят на левом рукаве темную нашивку в форме гранаты. Солдаты штурмовой роты 23-й саксонской резервной дивизии, приданной 12-му армейскому корпусу, носили на левой руке зеленую повязку с белым кантом и белой буквой S. Официальное подтверждение получили лишь некоторые эмблемы специализированных частей: «мертвая голова» для огнеметчиков и инициалы «MW» (Minenwerfer) на погонах для минометчиков. Так, гвардейские огнеметчики Реддемана носили штатную полевую униформу с погонами сапёрного образца (чёрные с красной окантовкой, без номера) и гвардейские петлицы в виде «катушек». Кроме того, на обшлаге левого рукава находился специальный знак отличия, пожалованный самим кайзером, — круглая чёрная нашивка с изображением серебряной «мёртвой головы» посередине. Во время зимних операций штурмовики пользовались белыми маскхалатами. Характерными деталями обмундирования всех штурмовиков были кожаные накладки на локтях и коленях, буква S зеленого сукна (от «stormtrooper» - штурмовик) или изображение гранаты (последнее было характерно для штурмовых подразделений в пехотных частях) на левом рукаве полевой блузы и ботинки с обмотками вместо сапог. Бойцы штурмовых частей нередко наносили на стальные шлемы и противогазные коробки маскировочный камуфляж. Разные группы из разных и меняющихся соображений пытались внушить немецким женщинам, что только немецкая мода способна выразить их уникальную благородную сущность. Однако никто так и не объяснил до конца, какой именно смысл вкладывался в термин «немецкая мода». Истоки этих противоречий в мире нацистской моды возникли вскоре после Первой мировой войны. В 1920-е гг., когда Берлин соперничал с Парижем за звание «культурной столицы» Европы, определенные политические круги объявили некоторые течения тогдашней моды дегенеративными и чуждыми немецкому духу. Этот конфликт достиг высшего накала во время Второй мировой войны. Используя моду как призму для рассмотрения ряда важных социальных, политических, культурных и экономических проблем, была видна неоднозначность отношений между немецкими женщинами и нацистской партией; изменения в одежде и облике женщины и то, как сами немки воспринимали эти перемены; наконец, острые противоречия между идеологией, пропагандой, указами властей и экономическими реалиями. В 1914 г., в год начала Первой мировой войны, в Париже вышел комикс под названием «Мода в Германии: Лига против дурного англо-французского вкуса». «Ядреные» немки были изображены в ней вульгарно одетыми, печатающими шаг, как солдаты на марше, а их увешанные медалями мужья — все как один с поджатыми губами и с моноклями. Это была насмешка над немцами, над их телосложением и отсутствием вкуса и в то же время заявление о превосходстве французов во всем, что касается моды. По мнению авторов комикса, чувство стиля внутренне присуще французам и только им. Коренастые немки попросту делают себя посмешищем, тщетно пытаясь копировать врожденное изящество стройных француженок. Этим пухлым Гретхен никогда не быть по-настоящему элегантными. В 1915 г., словно в отместку, вышел в печати двухтомник немца Норберта Штерна, посвященный исследованиям моды и культуры. Обещая «философскую объективность», доктор Н. Штерн тем не менее упрекал парижских модельеров за «наглые» и «развратные» фасоны, презираемые, заявлял он, даже самими француженками. В главе Los von Paris! («Вон из Парижа!») он утверждает, что «бесстыдство» французских нарядов развратило высоконравственных и благопристойных немок, а слои французской косметики загубили их красоту. Если немецкие женщины не избавятся от всего, что берет начало во Франции, этой «стране кокеток», то вырождение неизбежно. В 1916 –1917 гг. националистическая пропаганда подобного рода проникла и в дискуссии в молодежных организациях о том, как следует одеваться. Женское подразделение молодежного движения Wandervogel заявило, что их одежда должна быть «немецкой», «здоровой», «приятной на вид» и «практичной» — в отличие от французской моды, «переменчивой, как флюгер» и всегда пребывающей в погоне за новым. Geusenmadels, молодежная женская группа из правого крыла политического спектра и в 1920-е гг. отвергала «иностранную, негерманскую» моду, чтобы ее «чуждый дух» не «смущал» их «внутреннюю жизнь». Главную роль в этих дебатах играл, безусловно, национализм, всплеск которого пришелся на начало Первой мировой войны. В одном тексте 1915 г. заявлялось, что со стороны немецких женщин было бы вероломством носить юбочки французских фасонов и высокие каблуки, в то время как их братья и отцы на западном фронте оплачивают это предательство своей кровью. В том же году был опубликован каталог одежды, которую немкам приличествовало носить в военное время на работе — на фабриках и заводах — и дома. Впрочем, большое значение имел и экономический фактор. Немецкие модельеры всегда черпали вдохновение в Париже, однако в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, они приложили огромные усилия к созданию собственной индустрии моды, стремясь отойти от французского влияния. Их старания увенчались успехом: немецкая одежда — в том числе дизайнерские наряды, верхняя одежда и готовые блузы с изысканной отделкой — в предвоенные годы стала одной из главных статей экспорта Германии. Да, возможно, парижский chic в 1920-е годы все еще задавал тон в мире моды, поскольку после войны немецкие модельеры по-прежнему совершали сезонные вояжи во Францию с целью побывать на показах мод и приобрести права на воспроизведение нарядов, создаваемых кутюрье. Зато берлинский schick преображал высокую французскую моду в простую и доступную готовую одежду. К середине 1920-х годов берлинская площадь Хаусфогтайплац стала международным центром моды, особенно в области Konfektion — готового женского платья. Но, несмотря на это, состоятельные немки продолжали следить за новинками парижской моды и отдавать большие деньги за творения французских модельеров. Отчасти их побуждали к этому престижные немецкие журналы мод, публиковавшие фоторепортажи с показов не только в Берлине и Вене, но и в Париже и Лондоне.
Глава 3. Медицина и здравоохранение в Германской и Российской империи в период Первой мировой войны Вступая в Первую мировую войну, каждая из стран ясно понимала, что победа во многом зависит от эффективности работы медицинских служб, которые должны обеспечить: • удовлетворительные санитарно-гигиенические условия жизни военнослужащих; • оперативную медицинскую помощь и эвакуацию раненых и больных; • организацию медицинских учреждений и их снабжение. Для создания нормальной санитарно-гигиенической обстановки необходимо было использовать современные научные разработки и использовать их в интересах армии. Из инструкции по санитарии и гигиене: "Суточная норма воды на человека для питья и приготовления пищи -1 галлон. Лошадь, вол или мул выпивает около 11 галлонов за один раз. Слон выпивает 25 галлонов, мул или бык - от 6 до 10, свинья или овца -6-8 пинт. Рекомендуется снабжать человека 5-галлонами воды, а лошади или верблюду -10 галлонов. Не рекомендуется пить воду из непроверенных источников. Необходимо обучать экономному расходованию воды. Перед выступление необходимо заполнить бутылки слабозаваренным чаем или стерилизованной водой. Плохая вода на голодный желудок гораздо опаснее, чем та же вода, выпитая во время еды. Жажду лучше утолить смачиванием губ или небольшими глотками. Употребление большого количества воды за один раз противопоказано. Грязная вода должна быть отфильтрована перед кипячением. Водные ресурсы отмечаются флажками разных цветов: белые - питьевая вода, синие - вода для животных, красные - для купания. С учетом течения поить и купать лошадей можно ниже того места, откуда берется питьевая вода, но выше места купания" В России как ни рациональны были все меры, предусмотренные Главным военно-санитарным управлением, они часто оказывались малоэффективными. Основной причиной этого была совершенно недостаточная оснащенность армии средствами борьбы с эпидемиями и плохая их реализация военно-медицинской службой. Недостаточное количество бактериологических лабораторий и санитарно-гигиенических отрядов сказывалось на эффективности ранней диагностики инфекционных болезней. Несмотря на то, что отечественная наука разработала уже эффективную систему противоэпидемических мероприятий, ни командование царской армии, ни бюрократически построенная военно-медицинская служба не смогли организовать проведение этой системы в жизнь. Большое внимание в этой войне уделялось оказанию помощи раненым и доставке раненых в госпиталя. С этой целью разрабатывались схемы отвода и выноса раненых с поля боя, размещения пунктов первой помощи на передовой, промежуточных перевязочных станций и методы подвоза раненых в тыловые госпиталя. Конфигурация траншей должна была позволять санитарам выносить раненых на носилках, иметь запасные пути отхода. См. приложение 2. Как утверждали медики, 97% солдат, пострадавших в газовой атаке имели возможность выжить при оперативной эвакуации. Однако, именно эвакуация раненых стала самым болезненным вопросом войны. Несмотря на создание санитарных поездов, оснащенных оборудованием, средств эвакуации катастрофически не хватало. Доставленные в госпиталь с большой задержкой раненые имели большую потерю крови, вынуждены были бороться с развивающейся инфекцией. Ампутация, особенно на русском фронте, стала обычным явлением , но даже ампутация не всегда могла остановить гангренозный процесс. В русской армии катастрофически не хватало врачей, а санитары обладали слишком малыми знаниями. Осколочные ранения вызвали необходимость развития рентгеновских и магнитных методов поиска металлических осколков в теле раненого. Рентгеновские установки в госпиталях облегчили поиск и извлечение таких осколков. Медицинская служба (Sanitätswesen) немецкой армии являлась независимым родом войск, однако в силу объективных причин ее деятельность пронизывала все армейские структуры и была тесно связана со всеми прочими формированиями и родами войск армии Германской империи. После объявления мобилизации командование Медицинской службой принимал начальник военно-санитарной службы (Chef des Feldsanitätswesens), являвшийся членом Ставки Верховного главнокомандования (Grosse Hauptquartier). Помимо собственно Медицинской службы под его юрисдикцией находилась также Добровольная медицинская служба (Freiwillige-Krankenpflege), отчеты о деятельности которой он получал непосредственно от ее военных инспекторов (Militär-Inspekteur). В штате каждого штаба армии (Armee-Oberkommando) имелся начальник медицинской службы армии (Armeearzt), а в каждом тыловом районе (Etappe) – начальник медицинской службы тылового района (Etappenarzt). В подчинении начальника медицинской службы тылового района находились тыловое санитарное депо (Etappen-Sanitätsdepot), отделение по транспортировке раненых (Krankentransport-Abteilung) и несколько отделений при военных госпиталях (Kriegslazarett-Abteilung) – по одному на каждый армейский корпус. Начальник медицинской службы армейского корпуса, или Корпусной врач (Korpsarzt), входивший в состав штаба корпуса, руководил работой двенадцати полевых госпиталей (Feldlazarett). В резервных корпусах (Reservekorps) количество подчиненных корпусному врачу полевых госпиталей было гораздо меньше и составляло от четырех до шести единиц. Полевые госпитали структурно входили в состав обозных частей (Train), однако находились в оперативном подчинении Медицинской службы. В подчинении как начальника медицинской службы армии, так и начальника медицинской службы армейского корпуса находился прикомандированные к ним два медицинских специалиста – хирург и гигиенист, наделенные совещательными и консультативными полномочиями. Медицинскую службу на дивизионном уровне представлял дивизионный врач (Divisionsarzt), в распоряжении которого находились одна или две санитарные роты (Sanitäts-Kompagnie). В каждом полку имелся штат военных врачей, санитаров (Sanitätssoldaten) и запасных санитаров-носильщиков (Hilfskrankenträger). Осуществленная в 1916 г. новым начальником генерального штаба Паулем фон Гинденбургом реструктуризация армии затронула и Медицинскую службу. Так, с декабря 1916 г. каждой дивизии придавалась одна санитарная рота и два полевых госпиталя, находившиеся под командованием дивизионного врача. Оставшиеся подразделения были переданы в распоряжение медицинской службы армии. Корпусные врачи освобождались от руководства полевыми госпиталями. В самом начале Великой войны материально-техническая база санитарных подразделений пополнялась за счет передачи им трофейных транспортных средств, преимущественно грузовых автомобилей. В апреле 1915 г. моторизованные части были сведены в тыловые санитарные автомобильные отделения (Etappen-Sanitäts-Kraftwagen-Abteilungen). После реорганизации автомобильных подразделений все эти отделения были переданы в подчинение командованию соответствующих армий и получили укороченное название “санитарные автомобильные отделения” (Sanitäts-Kraftwagen-Abteilungen, или SANKA). Их основными задачами являлись транспортировка раненых военнослужащих и медицинского оборудования. На базе санитарных автомобильных отделений также разворачивались передвижные рентгеновские и дезинфекционные лаборатории. В соответствии с армейскими инструкциями, очередность действий в случае ранения военнослужащего на поле боя была следующей. Легкораненые в пешем порядке самостоятельно направлялись к полковым или ротным медицинским пунктам (Truppenverbandplatz), либо в более крупные дивизионные медпункты (Hauptverbandplatz) в зависимости от того, какой именно пункт располагался ближе к их местонахождению. По такому же принципу доставляли в первичные лечебные учреждения и тяжелораненых военнослужащих. Персонал дивизионных санитарных рот (Sanitäts-Kompagnien) производил сортировку поступивших солдат, отделяя ходячих легкораненых от тяжелораненых. Первая категория (Leichtverletzte) направлялись в накопительные пункты легкораненых (Leichtkranken-Sammelstelle), а оттуда в тыловые отделения для легкораненых (Leichtkranken-Abteilung). Вторую категорию лиц перевозили в полевые госпитали (Feldlazarette), где осуществлялась их сортировка на транспортабельных и нетранспортабельных раненых. Транспортабельных солдат служащие санитарно-транспортных подразделений (Krankentransport-Abteilungen) доставляли на близлежащий железнодорожный вокзал, откуда их вывозили на санитарных эшелонах (Lazarettzug) в резервные госпитали (Reservelazaretten) на территории Германской империи. За нетранспортабельными ранеными ухаживал медперсонал полевых госпиталей. Поскольку в случае перемещения дивизии полевой госпиталь был обязан следовать за ней, нетранспортабельных передавали на попечение военных госпиталей (Kriegslazarette). Основной задачей врачей полевых и военных госпиталей было скорейшее, насколько это возможно, излечение тяжелораненых до состояния готовности к транспортировке в более комфортные резервные госпитали на территории Рейха. Как уже упоминалось выше, структурно полевые госпитали входили в состав обозных частей (Train), а военные госпитали комплектовались из личного состава отделений при военных госпиталях тыловых прифронтовых районов (Etappen-Kriegslazarette-Abteilung). Каждый тыловой район располагал возможностью развертывания трех полностью оснащенных военных госпиталей. В условиях позиционной войны разгрузка полевых госпиталей за счет создания военных госпиталей была неактуальной. Уход за нетранспортабельными ранеными в этих условиях осуществлялся совместно медперсоналом как полевых госпиталей, так и дивизионных медицинских пунктов. Что же касается упомянутых выше военных госпиталей, то в период относительного “затишья” на фронтах они разворачивались в тыловых районах и функционировали как обыкновенные госпитали. Туда, в частности, отправляли для лечения тех раненых, которых в условиях “традиционных” сражений должны были направлять в резервные госпитали на территории Германии. Подобным образом существенно сокращались экономические расходы на транспортировку, уменьшалась загрузка железных дорог, высвобождался медицинский персонал, остро востребованный на других фронтах. К концу Великой войны германская армия насчитывала 314 санитарных рот; 592 полевых госпиталя, включая 113 резервных и 26 госпиталей Ландвера (т.е. войсковых формирований второй очереди); 72 отделения при военных госпиталях (Kriegslazaretten-Abteilungen); 22 отделения санитаров-носильщиков (Krankenträger-Abteilungen); 62 санитарных эшелона; 100 эшелонов для легкораненых (Leichtkrankenzuge); 85 санитарных эшелонов, принадлежавших различным благотворительным организациям (Vereins-Lazarettzuge); 23 тыловых санитарных депо (Etappen-Sanitäts-Depots). Всего же за все время Первой мировой войны через руки военных санитаров в общей сложности прошло 4 миллиона 215 тысяч 662 раненых солдата. Данная статистика не учитывает военнослужащих, обратившихся за медицинской помощью по болезни.

Заключение 1. Русская армия питалась лучше немецкой. В рационе русских солдат содержалось больше хлеба, круп, мяса, овощей. Русские солдаты часто пили чай с сахаром. Но на фронте существовал «сухой закон», запрещено было распивать спиртные напитки. В русской армии мясо начали готовить непосредственно в банке. Это мясо было обычно из лучших частей коров или свиней: лопатки, задней ноги. 2. В тылу русской армии все отдавалось фронту: хлеб, мясо, сахар, чай. 3. В моду входит армейская одежда и обувь: гимнастерки, галифе, сапоги. Не только сохранилось и даже увеличилось производство военной формы. 4. В период первой мировой войны 1914—1918 годов в русской армии широкое распространение получили кителя произвольных образцов — подражания английским и французским моделям, получившие общее наименование «френч» — по имени английского генерала Джона Френча. Особенности их конструкции в основном заключались в конструкции воротника — мягкого отложного, или мягкого стоячего с застежкой на пуговички подобно воротнику русской гимнастерки; регулируемой ширине обшлага (с помощью хлястиков или разрезной манжеты), больших накладных карманах на груди и полах с застежкой на пуговицы. Среди авиаторов ограниченное распространение получили френчи английского офицерского типа — с открытым воротом для ношения с рубашкой и галстуком. 5. В ходе Первой мировой войны женщины впервые надели форму и оценили ее удобство и простоту. Они заняли рабочие места, ушедших на фронт мужчин. В моду входят строгие деловые костюмы, короткие юбки и свободные платья. Более того, женщины начинают носить брюки, правда, пока только для занятий спортом и на пляже. 6. Продукция сельского хозяйства Германии в первые два года войны сократилась почти вдвое, что катастрофически сказалось на снабжении не только гражданского населения (голодные «брюквенные» зимы, смерть 760 тысяч человек от недоедания), но и армии. Если до войны пищевой рацион в Германии в среднем составлял 3500 калорий в день, то в 1916-1917 годах он не превышал 1500-1600 калорий. Эта настоящая гуманитарная катастрофа была рукотворной — не только из-за мобилизации в армию огромной части немецких крестьян, но и из-за истребления свиней в первый год войны как «пожирателей дефицитного картофеля». В результате в 1916 году и картошка не уродилась из-за плохой погоды, и уже катастрофически не хватало мяса и жиров. 7. В немецкой армии хлеб выпекался с брюквой, брюква заменяла большинство овощей, маргарин заменял масло, сахарин – сахар, зерна ячменя или ржи – кофе. В немецкой армии спиртное (шнапс) выдавался только офицерам. 8. Взлетевшие цены, особенно на еду в Германии, сильно ударили по населению в тылу — в первую очередь по беднякам. Во многих городах открылись благотворительные столовые, где кормили тех, кто остался без средств к существованию. 9. Немецкая пехота в годы 1-й Мировой войны носила одну из самых практичных униформ. Немецкая униформа образца 1910 года хорошо подходила для маневренных боев 1914 года, но по мере перехода войны в позиционную стадию униформа начала меняться. Шишак, венчавший шлем, не имел никакой практической функции, зато отлично указывал место, где находился немецкий солдат. Поэтому солдаты-фронтовики старались всячески избавиться от этой детали головного убора. В 1915 году появился шлем нового образца, имеющий съемный шишак и матерчатый чехол. Кроме того, новый шлем изготавливался не из кожи, которой становилось все меньше, а из металла, фетра и даже прессованного картона. 10. В немецком тылу в 1916 –1917 гг. националистическая пропаганда проникла и в дискуссии в молодежных организациях о том, как следует одеваться. Женское подразделение молодежного движения «Вандерфогель» заявило, что их одежда должна быть «немецкой», «здоровой», «приятной на вид» и «практичной» — в отличие от французской моды, «переменчивой, как флюгер» и всегда пребывающей в погоне за новым. 11. Организация медицинской службы как в русской, так и в немецкой армии отставала от реальных потребностей в период войны. Даже незначительные ранения могли привести к заражению крови, гангренам, ампутации конечностей, и даже гибели солдат. Не на должном уровне была организация прифронтовых госпиталей. Попытки улучшить гигиену путем организации бань в поездах и на местах дислокации войск помогали русской армии бороться с вшами. В немецкой армии в период Первой мировой войны медицинская служба составляла самостоятельную независимую структуру, которая была четко организована. В ее состав входили санитарные эшелоны, полевые госпитали, госпиталя ландвера. Через немецкие госпитали прошли более 4 млн. раненных.

Список использованных источников и литературы 1. Адамушко, В.И. Архивные источники о событиях Первой мировой войны на территории Беларуси / В.И. Адамушко // Беларусь у гады Першай сусветнай вайне. Смаргоншчына: трагедыя, гераізм, памяць. Матэрыялы Міжнароднай навукова-практычнай канферэнцыі (г. Смаргонь, 18–19 мая 2007 г.) / навук. рэд. А.М. Літвін, У.В. Ляхоўскі; рэдкал.: А.М. Літвін (адк. рэд.) [і інш]. – Мінск: Чатыры чвэрці, 2009. – С. 53–67. 2. Беларусь в годы Первой мировой войны (1914 – 1918): Сборник документов / Составитель: В.В. Врублевский. – Минск: 2014. – 356 с. 3. Иванова, О.С. История Первой мировой войны в документах личных фондов и коллекций Белорусского государственного архива-музея литературы и искусства / О.С. Иванова // Архіўныя чытанні I–III: Матэрыялы навуковых канферэнцый, Мінск, 2003–2005 гг. / укл.: Г.В. Запартыка [і інш.]; навук. рэд. А.В. Мальдзіс. – Мінск: РІВШ, 2006. – С. 190–194. 4. Игнатьев, А.А.. Пятьдесят лет в строю / А.А. Игнатьев. – Москва: Воениздат, 1986. – 752 с. 5. Зайончковский, А.М. Первая мировая война / А.М. Зайончковский. – Санкт-Петербург: Полигон, 2002. – 878 с. 6. Коваленя, А.А. Первая мировая война: проблемы научных исследований в белорусской историографии / А.А. Коваленя // Беларусь у гады Першай сусветнай вайне. Смаргоншчына: трагедыя, гераізм, памяць. Матэрыялы Міжнароднай навукова-практычнай канферэнцыі (г. Смаргонь, 18–19 мая 2007 г.) / навук. рэд. А.М. Літвін, У.В. Ляхоўскі; рэдкал.: А.М. Літвін (адк. рэд.) [і інш]. – Мінск: Чатыры чвэрці, 2009. – С. 27. 7. Кушнер, В.Ф. Першая сусветная вайна: некаторыя праблемы гістарыяграфіі і метадалогіі / В.Ф. Кушнер // Беларусь у гады Першай сусветнай вайне. Смаргоншчына: трагедыя, гераізм, памяць. Матэрыялы Міжнароднай навукова-практычнай канферэнцыі (г. Смаргонь, 18–19 мая 2007 г.) / навук. рэд. А.М. Літвін, У.В. Ляхоўскі; рэдкал.: А.М. Літвін (адк. рэд.) [і інш]. – Мінск: Чатыры чвэрці, 2009. – С. 175. 8. Лисова, Л.М. Источники по Первой мировой войне в фондах Национального исторического архива Беларуси / Л.М. Лисова // Архіўныя чытанні I–III: Матэрыялы навуковых канферэнцый, Мінск, 2003–2005 гг. / укл.: Г.В. Запартыка [і інш.]; навук. рэд. А.В. Мальдзіс. – Мінск: РІВШ, 2006. – С. 163–168. 9. Марков, О.Д.. Русская армия 1914-1917 гг. / О.Д. Марков. – Санкт-Петербург: Галлея принт, 2001. – 160 с. 10. Мировые войны XX века: В 4-х кн. Кн. 1: Первая мировая война: Исторический очерк / Отв. ред. Г.Д. Шкундин; 3-е изд. – М.: Наука, 2005. – 688 с. 11. Мировые войны XX века: В 4-х кн. Кн. 2: Первая мировая война: Документы и материалы / сост. А.П. Жилин; отв. ред. В.К. Шацилло; 3-е изд. – М.: Наука, 2005. – 584 с. 12. Першая і Другая сусветныя войны: акупацыя і яе наступствы на Беларусі. Матэрыялы міжнароднай навукова-практычнай канферэнцыі 5 мая 2005 года, Мінск / адк. рэд. В.Ф. Балакіраў, К.І. Козак. – Мінск, 2006. – 256 с. 13. Приказ военного министра №346 22 марта 1899 г. / Сборник приказов военного ведомства за 1890-1900 гг. – Санкт-Петербург. 1901. – 355 с. 14. Уткин, А.И. Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне / А.И. Уткин. – Смоленск: Русич. – 640 с. 15. Уткин, А.И. Первая мировая война / А.И. Уткин. – Москва: Алгоритм. 2001 – 592 с. 16. Шумейко, М.Ф. Публикация в Беларуси источников по истории Первой мировой войны / М.Ф. Шумейко // Архіўныя чытанні I–III: Матэрыялы навуковых канферэнцый, Мінск, 2003–2005 гг. / укл.: Г.В. Запартыка [і інш.]; навук. рэд. А.В. Мальдзіс. – Мінск: РІВШ, 2006. – С. 125–128.

ПРИЛОЖЕНИЯ Приложение 1(стр. 8) Нормы продснабжения на мирное время на 1 человека в сутки:
|Наименование |Армия |Гвардия |
|Провиант |Хлеб ржаной |1230 гр. |1230 гр. |
| |или Сухари ржаные |819 гр. |819 гр. |
| |или Мука для печения хлеба |927 гр. |927 гр. |
| |Крупа (просяная, гречневая, овсяная, рисовая) |136 гр. |205 гр. |
|Приварочные деньги, на которые можно |Мясо |307 гр. |307 гр. |
|купить: | | | |
| |Овощи, перец, сало, масло, мука, приправы |250 гр. |250 гр. |
|Чайные деньги, на которые можно купить: |Чай |2 гр. |2 гр. |
| |Сахар |25 гр. |25 гр. |

Нормы продснабжения в военное время на 1 человека в сутки:
|Наименование |Армия |Гвардия |
|Провиант |Хлеб ржаной |2254 гр. |1230 гр. |
| |или Сухари ржаные |1539 гр. |819 гр. |
| |Крупа (просяная, гречневая, овсяная, рисовая) |238 гр. |205 гр. |
|Приварочные деньги, на которые можно |Мясо |716 гр. |307 гр. |
|купить: | | | |
| | или Мясо + мясные консервы |307+409,5 гр. |307+409,5 гр. |
| |Овощи свежие |255 гр. |255 гр. |
| | или Овощи сушеные |17 гр. |17 гр. |
| |Масло сливочное или Сало свиное |21 гр. |21 гр. |
| |Мука пшеничная |17 гр. |17 гр. |
|Чайные деньги, на которые можно купить: |Чай |2 гр. |2 гр. |
| |Сахар |25 гр. |25 гр. |

Приложение 2(стр.28)

Схема пункта первой помощи ( большой прямоугольник), находящегося в траншеях в 200 метрах от линии обороны.

Раненые доставляются в пункт по ответвленной траншее и выводятся к следующему перевязочному пункту по траншее, идущей вглубь . Маленький прямоугольник S – блиндаж для санитаров с носилками, прямоугольник L – туалет.

В траншеях рекомендовалось делать ступеньки для размещения на них носилок в случаях. когла в траншеях скапливалась вода

Рисунок показывает сложности прохождения носилок