Психология эмоциональных явлений.
Вилюнас В.К.
Глава 1.
Состояние проблемы.

Не преуменьшая значения работ по психологии эмоций, нельзя не признать, что их появи-лось непропорционально и незаслуженно мало, что многие высказанные в них положения требуют более детальной разработки. Среди них мы не найдем труда, который по своей пол-ноте, охвату исторического материала или внутренней завершенности был бы сопоставим с капитальным исследованием Н.Я. Грота, вышедшим в 1879-1880 г.г.
Согласно группе родственных «аварийных» теорий, критерием эмоциональных поведен-ческих реакций могла бы служить экстремальность, конфликтность ситуации, исключающая возможность обычного адекватного поведения. Однако чем этот критерий обоснован? Карр и Хоудж ссылаются на возникновение эмоций в ситуациях, вызывающих у субъекта затрудне-ниями, как хорошо известный факт, подтверждая это примерами.
Порочный круг – когда «эмоциональные» стимулы, определенны по эмоциональным ре-акциям, затем сами служат критерием идентификации последних – чрезвычайно характерен для бихевиоризма. Наряду со стимулами и реакциями, третьим «опорным пунктом» для та-ких взаимоотсылающих определений обычно служат физиологические показатели. В работе Дарроу возникновение эмоций в конфликтных ситуациях верифицируются по показателям изменения кровяного давления.
Факты позволяют утверждать, что ни нервные образования или процессы, ни поведение, рассматриваемые сами по себе, не обнаруживают качества «эмоциональности». Отказ от психологии эмоций приводит к отказу от проблемы эмоций вообще Эмоцию впервые харак-теризовали Джеймс и Ланге, определив ее как ощущение висцеральных перефериче6ских изменений.
Согласно Болдуина «модифицированной периферической теории эмоций», которая схема-тически изображалась им следующе: «Восприятие –установка (на бегство), чувство (опасно-сти) – органические реакции – эмоция (страха), обратная волна от органических изменений, вызванных полезным чувством –оценкой, как бы усиливает его, делает чрезмерным, непри-способленным или даже разрушительным. Подобным образом – как дополнительный усили-тель некоторого исходного отношения субъекта, – рассматривая висцеральные сдвиги С.Л. Рубинштейн: « Ели выключить все периферические органические изменения, которые обычно имеют место при страхе, то останется скорее мысль об опасности, чем чувство страха: в этом Джеймс прав».
О возможности разработки психологии эмоций в рамках позиции параллелизма свиде-тельствует, учение об аффектах, созданное Спинозой.
На разработку проблемы эмоций значительное влияние оказали методологические уста-новки, образовавшие ряд независимых направлений в теоретических и экспериментальных исканиях. Специфическим подходом к проблеме отличаются исследования, проведенные в школах и традициях психоанализа, гештальтпсихологии, экзистенционализма.
В образе литературы по теме «Эмоциональный аспект научения», вышедший 1964 г. в ка-честве вводной характеристики служит следующее утверждение: «психологи в целом при-держиваются мнения, часто повторяемого вслед за Даффи…, которая в 1934г. указала, что термины, такие, как «|эмоция», пережили свой век и не могут быть полезными». Таким обра-зом, рассматриваемая нами «составляющая» частично является негативной, т.е. отвечающей не за определенное направление исследований, а за их отсутствие.
Кейсон полагает, что ограниченность существующих точек зрения может и должна быть преодолена их синтезированием. В осуществленном виде эта идея утверждает, что эмоцио-нальное явление – это не сознательное переживание, не органическое ощущение, не талами-ческий процесс, не «выразительное» движение, - а все это, взятое вместе и рассматриваемое как «взаимодействующий паттерн», все члены которого равнозначны и не подлежат сопос-тавлению ни в отношении их существенности, ни в аспекте причинно-следственных связей (которые во всех случаях являются двусторонними).
В целом стирание границ между различными психологическими направлениями, как от-мечает А.Н. Леонтьев, не является свидетельством теоретического прогресса, оттаивание терпимости к субъективной феноменологии повлекло за собой также и некоторые благопри-ятные последствия. В психологии стали шире исследоваться такие проблемы, отношение эмоциональных явлений к личности, к широко понимаемому процессу познания, за развитие которых долгое время отвечал психоанализ.
Глава 2.
Методологические вопросы исследования эмоциональных явлений.
2.1. Необходимость психологического исследования.
В истории изучения проблемы эмоций все более неотвратимо стала требовать своего ре-шения альтернатива: либо упразднить научную проблему эмоций, либо отказаться от поис-ков позитивистского «объективного» критерия эмоционального, - значительное распростра-нение получили работы, в которых проблема эмоций анализируется как комплексная психо-физиологическая проблема. Данному направлению исследований соответствуют работы ве-дущих советских авторов: П.К. Анохина, П.В. Симонова. Г.Х. Шингарова и др. Широкое распространение «комплексных» исследований имеет свои объективные причины, и главная среди них – нерешенность психофизиологической проблемы. Пока продолжаются споры об отношении психических явлений к процессам мозга, пока не обнаружен критерий, который позволял бы четко фиксировать в практической работе переходы от одного аспекта исследо-вания к другому.
Анализ проблемы эмоций в рамках комплексного психофизиологич6еского подхода при-вел к выяснению большого числа ценных факторов.
Для восстановления равновесия, нарушенного в проблеме эмоций вследствие продолжи-тельного господства работ физиологического содержания, для того, в частности, чтобы по-лучить возможность систематизации результатов междисциплинарных исследований, необ-ходимо уточнить и разрабатывать собственно психологическую проблематику эмоций, пред-принимая с этой целью строго концептуальные «односторонние» психологические исследо-вания. «Комплексный» подход, порожденный, недостаточной определенностью представле-ний о предмете психологического исследования, эту неопределенность в свою очередь, как бы закрепляет статус неминуемого, или даже должного явления. Содержащаяся в нем воз-можность сравнительно легкого «переключения» с физиологической плоскости анализа на психологическую и наоборот не способствует выявлению тех точек стыка, через которые только и может быть осуществлен закономерный и последовательный «переход». «Односто-ронний» подход в этом смысле нацелен более перспективно: жестко связанный внутренней логикой и охватывающий лишь подчиняющиеся ей вопросы, он неизбежно поляризует мате-риал, выступающий в «комплексном» исследовании слитно, намечая тем самым и область переходов. Задача эта с каждым днем все обостряется: «Характерное для наших дней интен-сивное развитие междисциплиных исследований, - пишет А.Н. Леонтьев, - … само по себе еще не может привести к решению фундаментальных методологических проблем психоло-гической науки. Оставляя их нерешенными, оно лишь усиливает тенденцию к физиологиче-скому, логическому или социальному редукционному, угрожающему психологии утратой своего предмета, своей специфики».
Существует острая необходимость собственно психологического исследования проблемы эмоций.
2.2. Необходимость исследования феноменологии.
Всякая теория строится на фактах, поэтому первая задача, которая перед ней возникает – эта задача их накопления и упорядочивания.
Внимательное отношение к фактам служит залогом полноты теоретических обобщений и помогает избежать поспешных ошибочных заключений.
Нет ничего предосудительного в том, что при описании феноменологических фактов при-влекаются данные самонаблюдения. Анализ субъективных переживаний человека, отвечаю-щей задаче полного и систематизированного воспроизведения фактов, принципиально отли-чается от классического интроспективного анализа, основного на вере в объяснительную способность самонаблюдения.
Сознательное скрывание человеком своих эмоциональных отношений и побуждений яв-ляется лишь самым простым случаем их искаженного обнаружения, что человек способен столь же решительно и изощренно утаивать факты этого рода от самого себя, избегая того травмирующего воздействия, которое неизбежно оказало бы их осознание. Факт «двойствен-ности» эмоций прочно вошел в учение об эмоциях. «…Это положение, - пишет Л.С. Выгот-ский, - важно тем, что намечает хотя бы некоторые простейшие возможности в понимании динамики в области эмоций».
Следует особо подчеркнуть, что речь идет не только об узкой сфере сексуальных отноше-ний, адаптация которых к более общим нормам человека действительно встречает значи-тельные затруднения, Механизмы, вскрытые Фрейдом, огбнаруживаются в «интимном» са-мого широкого значения.
Феноменологические данные в проблеме эмоций не лежат на поверхности, это заставляет особенно внимательно отнестись к наблюдениям в этом направлении психологами.
К существенному обогащению феноменологии эмоций могло бы привести ознакомление с теми скрытыми ценностями и побуждениями человеческой души, которые по необходимости выявляются в области правовой практики. Вовсе не все факты, вскрывающиеся в судебных, характеризуют исключительно моменты эмоциональной жизни человека. Психолога они должны привлечь своей документальностью, скрупулезной достоверностью, освещенностью со стороны статистики.
Теоремами Спиноза можно вооружиться на все случаи жизни: «Если кто воображает, что его кто-либо ненавидит, и при этом не думает, что сам подал ему какой-либо повод к нена-висти, то он в свою очередь будет его ненавидеть»; «Если кто кого-либо ненавидит, тот бу-дет стремиться причинить предмету своей ненависти зло, если только не боится, что из этого возникает для него самого еще большее зло». Подобные тривиальные истины в совре-менной психологии эмоций еще только подлежат переоткрытию.
Аффект Спинозы «живет», возникает и исчезает в жесткой зависимости от смысла ситуа-ций, при определенных условиях способен породить другой эффект, тот, в свою очередь, - третий…
2.3. Необходимость функционального исследования. Свои представления об исходном, а следовательно, и наиболее общем приспособитель-ном значении психическом значении психического, советская психология, выводит из ана-лиза главных биологических отношений (Леонтьев). В однородной среде, с которой началась экспансия жизни, присвоение биологически активных веществ могло осуществляться срав-нительно простыми механизмами: достаточно, чтобы на непосредственные воздействия этих веществ организм отвечал строго определенной активностью, сформировавшейся и закре-пившейся в эволюционном процессе. Более сложные приспособления понадобились для осуществления тех же функций в среде дискретных предметов, потребовавшей от организма, во-первых, – способности распознавать жизненно значимые вещества дистантно, во-вторых, – умения к ним приближаться. Эти требования, обусловившие возникновение психологиче-ского отражения, определили и основные его характеристики. Психическое, во-первых, от-ражает, презентирует организму окружающее, позволяя контролировать наличие в нем жиз-ненно важных агентов, во-вторых, это отражение в случае необходимости способно направ-лять активность, гибко приспосабливая ее к специфическим условиям ситуации. Важно под-черкнуть, что обе особенности – отражение и регуляция деятельности – характеризует пси-хическое именно с функциональной стороны.
Согласно определению А.Н. Леонтьева, исходная форма психического – чувствитель-ность, или способность к ощущению – «есть генетически не что иное, как раздражимость по отношению к такого рода воздействиям среды, которые соотносят организм к другим воз-действиям, т.е. которые ориентируют организм в среде, выполняя сигнальную функцию». Первая базисная часть определяет общую природу психического указанием на родовой класс явлений, вторая его часть – «видовое отличие», выделяющее собственно определяемое среди родственных ему явлений – носит функциональный характер.
Процесс, в результате которого раздражители приобретают сигнальное значение, а также вторичный процесс построения и регуляции на основе этого сигнального значения деятель-ности, не могут быть адекватно рассмотрены без учета того, что изначально деятельность приспосабливается к особенностям среды, подчиняясь им непосредственно. «Афферентато-ром», управляющим процессами деятельности, первично является сам предмет и лишь вто-рично его образ как субъективный продукт деятельности, который фиксирует, стабилизи-рует и не6сет в себе ее предметное содержание» (Леонтьев). Психическое представляет со-бой не что иное, как актуализацию опыта практического действования с вещами, наступаю-щую впоследствии при воздействии раздражителя, лишь сигнализирующего о вещи или не-котором ее свойстве, но природы этой вещи не раскрывающего. Субъекту, располагающему такой информацией, остается только выбрать среди открывающихся потенциальных дейст-вий те, которые необходимы в данной ситуации.
Функция регуляции, осуществляемая психическим отражением по отношению к деятель-ности, является генетически вторичной и по направлению обратной той функции порожде-ния, в которой деятельность выступает по отношению к психическому.
Только субъективные образы познавательного характера имеют такие аналоги в объек-тивной деятельности, которые могут противостоять деятельности непосредственно и отра-жаться вследствие этого в ее предметном содержании. Эмоциональные переживания – отли-чаются исключительной субъективностью. Иначе говоря, вне субъекта не существует реши-тельно ничего.
Деятельность субъекта не может рассматриваться «порождающим» началом эмоциональ-ных переживаний в том смысле, в котором она выступает в отношении познавательных об-разований. Порождение эмоциональных переживаний, обеспечивающих деятельность и от-ражение пристрастностью, избирательностью, является, несомненно, одной из форм кон-троля.
В проблеме эмоций функциональный подход выдвигает на первый план вопрос об отно-шении эмоциональных явлений к деятельности, о взаимодействии различных форм пристра-стности и процессов познавательного отражения при осуществлении ее регуляции.
Эмоциональные состояния и процессы, рассматриваемые изолированными, не обнаружи-вают признаков, позволяющих их четко идентифицировать и классифицировать. Возможная перспектива выявления главных определяющих характеристик эмоциональных явлений со-ставляет одно из преимуществ функционального подхода.
Деятельность, представляет собой сферу, в которой эмоциональные явления обнаружива-ются. Проявление эмоций в деятельности, их функциональные особенности и назначения об-разуют центральную проблему их психологического изучения.
2.4. Необходимость эволюционного исследования.
Серьезное непреодолимое препятствие, затрудняющее реализацию в исследовании эмо-циональных явлений принципа эволюционности, заключается в том, что эмоциональная сфера психического отражения на протяжении всей биологической эволюции абсолютно не-доступна прямому изучению. Та действительность, исследуя которую мы могли бы получить ответ на вопросы: когда, как и зачем в эволюции живых существ эмоция появляется впервые, какое она получает последующее развитие – недоступна ни непосредственному наблюде-нию, ни экспериментальному контролю.
«Психика возникает на определенной ступени развития жизни не случайно, а необходимо, т.е. закономерно. … Ясно, что если психика не есть только чисто субъективное явление, не только «эпифеномен» объективных процессов, но представляет собой свойство, имеющее реальное значение в жизни, более сложные условия, которой требуют от организмов способ-ности отражения объективной деятельности в форме простейших ощущений» (Леонтьев). Теоретическая реконструкция некоторого скрытого явления в качестве главного условия предполагает знание особенностей и закономерностей той охватывающей его реальности, в пределах которой оно существует и развивается. Леонтьев пишет: «Основной вывод, кото-рый мы можем сделать, заключается в том, что для решения вопроса тех условий жизни и того процесса взаимодействия, который ее порождает».
Практическую реализацию этих методологических установок можно представить сле-дующим образом. Подвергая в абстракции некоторые реально, наблюдаемое поведение ана-лизу с точки зрения психической его регуляции, мы иногда сталкиваемся с невозможностью объяснить этот процесс полностью одним только познавательным отражением среды.
Эмоциональное переживание является той формой, в которой на уровне психического от-ражения открывается видовой опыт, заставляющий субъекта преследовать цели, необходи-мость которых остается для него скрытой.
Анализируя поведение животных, можем прийти к заключению лишь о необходимости некоторых эмоциональных переживаний, не имея при этом уверенности в том, что такие пе-реживания существуют.
Эволюция как своеобразное психическое явление, как принципиальная способность к пристрастному отражению действительности возникает в процессе биологической эволю-ции, и нет никаких оснований для предположения, что в условиях общества эта фундамен-тальная способность формируется в каком-то отношении полностью вновь. На социальном этапе развития психики биологические формы не вытесняются, а совершенствуется, транс-формируются.
Не вскрыв природу как одной из главных составляющих психического вообще, не выяс-нив фактов, динамику биологических эмоциональных переживаний – будет трудно, разо-браться в сфере утонченных эмоциональных переживаний человека.
Глава 3.
Феноменология эмоций.
3.1. Структура эмоционального явления.
На протяжении длительного пути исследования проблемы эмоций велись споры не сколько о том, существуют ли беспредметные эмоциональные переживания, сколько о том, существуют ли «безэмоциональное» отражение.
Ясно свои представления о структуре психического формулировал С.Л. Рубинштейн: «Психические процессы, взятые в их конкретной целостности, - это процессы не только по-знавательно, но и «аффективные», эмоционально-волевые. Они выражают не только знание о явлениях, но и отношение к ним; … Подлинной конкретной «единицей» психологического (сознания) является целостный акт отражения объекта субъектом. Это образование … всегда в той или иной мере включает единство двух противоположных компонентов – знание и от-ношения, интеллектуального и «аффективного»…, из которых то один, то другой выступает в качестве преобладающего».
Целостное эмоциональное явление всегда представляет собой единство двух моментов: с одной стороны, некоторого отражаемого содержания, с другой стороны, - собственно эмо-ционального переживания, т.е. той специфической окраски, с которой данное содержание отражается субъектом. Двойственное строение эмоционального явления наглядно обнаружи-вается в том постоянно наблюдательном факте, что одно и то же отражаемое содержание может вызвать при разных условиях весьма различные, иногда прямо противоположные эмоциональные переживания.
Феноменологически эмоциональные явления обнаруживают себя имеющими двойствен-ное строение – состоящими из специфического субъективного переживания и некоторого отражаемого содержания. Неразрывное единство, которое составляют эти моменты, допус-кает обсуждение каждого из них лишь при условии непрекращающегося «подразумевания» другого. Это правило научной абстракции и отступление от него, не приводит к продуктив-ным решениям.
3.2. Функции эмоциональных переживаний.
Одно из положений сводится к тому, что эмоции выполняют функцию оценки.
Понятие «оценки» фигурирует в каждом из 16 направлений понимания эмоций. Незави-симо от того, как в истории психологической мысли трактовались эмоциональные явления – как вид ощущений или суждений, как моменты воли или как самостоятельные психические образования – за ними всегда признавалась способность оценивать, хотя существовали раз-личные точки зрения о том, что именно (вещи, действия, внутренние отношения; их полез-ность, достоинства или гармонию) и как именно (сознательно – бессознательно; абсолютно – относительно) оценивают эмоции.
Познавательные процессы отражают, прежде всего, объективные свойства среды, реаль-ные ее связи и отношения, обеспечивая приспособление к ней деятельности субъекта. Но поскольку деятельность – это всегда деятельность субъекта, ее осуществление предполагает кроме такой объективной информации о среде также еще наличие информации, идущей, так сказать, от субъекта и указывающей, например, что следует избегать. Субъект отражения не-обходимо должен быть еще и субъектом нуждающимся. Эмоциональные переживания, все-гда направленные на некоторое познавательное содержание и как бы дополнительно его ха-рактеризующие, в структурном отношении вполне удовлетворяют тому, чтобы отвечать за «недостающую» функцию оценки отражаемого объективного со стороны субъекта, которая ясно обнаруживается также и феноменологически.
Постоянство, с которым оценка упоминается в истории объясняется тем, что те психиче-ские образования, которые обнаруживают ее наиболее ясно, являются вместе с тем, если можно так сказать, и наиболее ясно эмоциональными; во всяком случае, именно они презен-тируют сферу эмоциональных явлений в теориях, рассматривающих ее крайне узко. Речь идет об элементарных переживаниях удовольствия и страдания (приятного – неприятного), способных «окрашивать» как наши ощущения, перцептивные образы, так и отвлеченные мысли, представления, а также о более специализированных, «автономных» эмоциях, таких, как страх, любовь, гордость и т.п. которых от переживаний удовольствия – страдания отли-чает то, что они кроме момента оценки содержат в себе еще некоторую специфическую ре-акцию субъекта на оценивающий факт: гнев, ненависть, стыд, содержат в себе, очевидно, не-что большее, чем отрицательное отношение, недовольство. Третий подкласс, охватывающий такие специфические психические явления, как желание, стремление, влечение и т.д., соот-ветствует тот переменный успех, с которым за эмоцией признавалась помимо функций оценки не менее важная другая функция – функция побуждения.
В учении Гоббса удовольствие, любовь и желание (аппетит) – это три аспекта одного и того же явления. Декарт включает желание в число шести исходных страстей, сочетающихся в более сложные, у Спинозы оно - один из трех «первоначальных или главных» аффектов. Авторы, критиковавшие отнесение побуждающих эмоциональных переживаний к явле-ниям воли, указывали, прежде всего, на очевидное несовпадение и даже взаимоисключение эмоциональных и собственно волевых побуждений, отличающих обычно прямо противопо-ложной направленностью. Волевое усилие необходимо там, где нужно действовать либо при отсутствии непосредственного эмоционального импульса, либо вопреки ему, когда, напри-мер, приходится сдерживать раздражение, «отрываться» от увлекательной работы, пренебре-гать физической болью и т.п. Можно указать также на затруднения, которые возникают при попытке разграничения пассивных и активных (волевых) эмоциональных явлений в фило – и онтогенетически неразвитой психики.
Признак активности, свойственный специфической группе эмоциональных явлений, все-гда рассматривался достаточным основанием для их классификационного обособления. Кри-тика трихотомных схем психического была направлена, поэтому не на сам факт выделения в эмоциональной сфере отражения полюсов, вокруг которых группируются переживания, раз-личающиеся активностью – пассивностью, а на чрезмерное обособление этих полюсов, на недопустимых их разрыв, фиксируемый в противопоставлении эмоций и воли. «Говоря о воле, - пишет С.Л. Рубинштейн, - необходимо учитывать, что идущее от Тетенса и Канта трехчленное деление психических явлений на интеллектуальные, эмоциональные и волевые не может быть удержано. Первичным, основным является двухчленные деление психических процессов на интеллектуальные и аффективные в том смысле, в котором этот термин упот-ребляется в философии XVII–XVIII вв. Эти последние …в свою очередь уже вторично под-разделяются на 1) стремления, влечения, желания и 2) эмоции, чувства. …К воле, к воле-вым процессам в собственном смысле должен быть отнесен лишь высший уровень первой группы процессов (стремления и т. п.)»
Кант именовал группу «волей» – «способность желаний». Страсти и аффекты, относимые им к этой способности, значительно более тесно связаны с чувствами удовольствия – неудовольствия, чем собственно волей, которую Кант понимал как желание, внутреннее определяющее основание которого следует уже не из чувства, а из разума и размышления субъекта. Следующие определения Кант представил сложные отношения существующие между желаниями, вытекающие из чувства, и волей: «Склонность, которую разум субъекта может подавить, - это страсть. Чувство или неудовольствия в настоящем состоянии, не оставляющее в субъекте места для размышления (разумного представления о том, следует ли отдаться этому чувству или противится ему), - это аффект».
Бен, один из первых защитников расширенной трактовки воли и психологии, утверждал: «Хотя проявления Воли представляются нам как нечто отличное, или добавляющееся, к проявлениям собственно Чувств, тем не менее каждому волевому акту, справедливо так называемому, стимулом, или предшественником, служит некоторое чувство. Подлинные предшественники – удовольствие и страдания». «Эмоциональная» теория воли Вундта рассматривает чувство, аффект и волю 'как последовательные ступени связанных между собой процессов», связанных именно так, что в проявлениях воли «результаты, готовленные чувством и аффектом, доходят до полного развития»
Значительные отступления содержало в себе второе течение, связанное с появлением в психологии понятия мотивации.
Проблема мотивации сформировалась в период перехода психологии с описательного к объективному этапу развития и является прямым продуктом этого процесса. Потребности субъекта, его привычки, прошлым опытом и т.п., которые в свою очередь определяются еще более общими закономерностями биологического и социального развития. Проблема мотивации, предполагает выяснение всех факторов и детерминант, побуждающих, направляющих и поддерживающих как поведение, так и отдельные действия живого существа.
Однако проблема мотивации вытеснила проблему побуждающих переживаний, вместо того чтобы включить ее в себя и дать объяснение. Термины: «желание», «стремление» в современных психологических текстах заменяются объяснительными понятиями «мотив», «драйв», «валентность» и т.п..
Редукция потребности, фрустрация, конфликты тому подобные мотивационные механизмы и процессы не исключают, не «компенсируют» и никаким других образом не снимают факта существования субъективных переживаний, непосредственно побуждающих к деятельности; теория мотивации, как бы глубоко она ни проникала в механизмы детерминации поведения, не может считаться полной, если она этого факта не объясняет.
С, Л, Рубинштейн показывает, что «Эмоция в себе самой заключает влечение, желание, стремление, направленное к предмету или от него, также как влечение, стремление всегда более или менее эмоционально». Также в работе Арнольда и Гассона, эмоции определяются как «переживаемая склонность приближаться к объекту, оцениваемому как подходящий, или удаляться от объекту, оцениваемого как неподходящий, подкрепляемая специфическими органическими изменениями в соответствии с типом эмоции».
О родственной природе оценивающих и побуждающих переживаний свидетельствует, прежде всего, их сходное положение в структуре психического: необходимая предметная направленность, обусловливающая своеобразие строение эмоционального явления, в равной мере свойственна как оценивающим, так и побуждающим переживанием. Разумеется, предметное содержание побуждающих эмоциональных явлений тоже не всегда бывают достаточно осознанным и конкретным.
Именно непременная относительность субъективных побуждающих переживаний создала возможность их вытеснения «объективными» мотивационными терминами, такими, как мотив, валентность и т.п. «Если человек хочет, то хочет непременно чего-нибудь.…Это значит вот что. Акт воли, который сам, прежде всего, есть только предмет самосознания, возникает по поводу чего-либо, что принадлежит к сознанию других вещей, т.е. что составляет объект познавательной способности, которой объект в этом отношении называется мотивом» (Шопенгауэр)
«Добавляясь» к отражаемому содержанию и выражая специфическое отношение к нему субъекта, оценивающие и побуждающие переживания вместе противостоят познанию как субъективный полюс отражения, как пассивная и активная формы пристрастности, как модификация, или способы, идеального существования вещей в индивидуальном сознании. Такие «традиционные» эмоциональные явления, как любовь, ненависть, гнев содержат в себе моменты, как оценки, так и побуждения, о чем свидетельствует неустойчивое их положение в трихотомных схемах психического, относивших их как к чувствам, так и к воле.
3.3. Функция эмоциональных явлений.
Различение функций, выполняемых с одной стороны, эмоциональными переживаниями, с другой – эмоциональными явлениями, имеет некоторую условность. Функции оценки и побуждения осуществляются эмоциональным переживанием в отношении к собственному предмету, т.е. «внутри» эмоционального явления. Побуждение является «внутренней» функцией эмоционального явления лишь постольку, поскольку оно выражается в восприятии некоторого предмета, как побуждающего, желательного; в той мере в какой побуждение приводит к реальной деятельности, т.е. вызывает «внешние» по отношению к самому эмоциональному явлению процессы, - функцией целостного эмоционального явления.
Спинозой, по определению которого аффект представляет собой идею души, «которой сама душа определяется к мышлению одного преимущества перед другим», это было положено в теорию внимания. Предмет возникшего эмоционального переживания спонтанно и, как правило, мгновенно овладевает вниманием субъекта, т.е. становится одновременно и предметом «наиболее ясного» восприятия, занимает в феноменологическом поле сознания место «фигуры», по отношению, к которой все прочее воспринимаемое выступает в качестве «фона». «Фон» как бы исчезает, образуя феномен так называемого «сужения сознания». « Вся остальная личность, как бы перестает существовать» (Калашник).
«Испуг, удивление, сильная радость, гнев сходны в том, что одного, которое является носителем чувств, и совершенно заполняют всю душу…» (Вундт). Содержание познавательной деятельности в эмоциональном состоянии определяется как условиями ситуации, так и качеством эмоционального переживания: при удивлении внимание сосредотачивается на причинах необычного явления, при страхе на предвосхищении угрозы и возможности ее избежания.
Следующая функция в отношении памяти обнаруживается в исследованиях «аффективных следов» в ассоциативном эксперименте (Лурия, Леонтьев).
В следствии эмоционального проце6сса некоторое предметное содержание может быть не только «перемещено» с периферии в центр ясного сознания, но так же введено в сознание вообще. Субъективные аспекты, как бы сохраняются при запечатлении отражаемого содержания в следах памяти, увеличивая вероятность восприятия этого содержания в будущем. Эту способность, обнаруживают вовсе не только интенсивные эмоциональные переживания. Согласно Роби, люди различаются по тому, в какой степени такие воспоминаемые эмоции ими вновь актуально переживаются.
Аффективный след, связанный между собой аффектом и запечатленный в памяти так, что актуализация одного из них влечет немедленное спонтанное «введение» в сознание самого аффекта, а также представления о породившей его ситуации, выступает в качестве гештальта, организующим началом которого служит эмоциональное переживание. Функция памяти не составляет специфической особенности интенсивных переживаний, возникающих в экстремальных ситуациях. Аффективный след – лишь частный и наиболее ясно обнаруживающий себя вид из множества эмоциональных синтезов, структурирующих наше восприятие, память и сознание.
Согласно Вундту, эмоциональный тон ощущений, воспринимаемых одновременно или непосредственно друг за другом, сливается по определенным законам в общее равнодействующее переживание, соответственно организуя в восприятии и сами ощущения, например, «сближая» их или «удаляя».
Б.М. Тепловым в работе «Психология музыкальных способностей» показавшим, что главной предпосылкой формирования в онтогенезе мелодического и гармонического слуха служит ладовое чувство – эмоциональное восприятие звуковысотного движения, выражающееся в специфическом тяготении друг к другу воспринимаемых звуков.
В реальном жизненном процессе функции – оценка, побуждения, направление внимания и т.п. – теснейшим образом переплетены и взаимодополняют друг друга. Однако не все приспособленные эффекты в поведении, за которые отвечает эмоциональная сфера отражения, могут быть объяснены при помощи обобщенных абстрактных функций.
3.4.Эмоционнальный процесс.
Когда же эмоциональное явление рассматривается как процесс, имеющих в феноменологическом «потоке сознания» свое начало и конец, н6а первый план выступает обратная зависимость – его обусловленность процессами отражения и познания.
Спонтанная концентрация внимания на эмоциогенное событие обеспечивает его опознание и когнитивную оценку. Оценка определяет дальнейшее протекание эмоционального процесса.
Часто, исходное эмоциональное, явление порождает сложный эмоциональный процесс, состоящий из целого ряда взаимосвязанных и взаимодействующих переживаний.
Предметом вторичного эмоционального переживания становится причина воздействия, вызвавшего исходное переживание боли. Акт подобного эмоционального «переключения» с некоторого эмоционального воздействия на его причину представляет одну из главных единиц эмоционального процесса.
Спиноза: все что более или менее опосредованным путем служить причиной удовольствия – неудовольствия, становится предметом любви или ненависти, а через них –и других аффектов.
Любовь и ненависть понимаются Спинозой предельно широко, и, согласно его определению, с любовью мы будем относиться, например, как к словам, для нас приятным, так и к высказавшему их человеку.
Юм четко различает (1) объект и (2) причину ненависти – любви: «хотя объектом любви и ненависти всегда бывает другое лицо, ясно, что объект этот не является, собственно говоря, причиной данных аффектов и что сам по себе он недостаточен, чтобы их возбудить. Ведь любовь и ненависть прямо противоположны друг другу по возбуждаемым ими ощущениям, а между тем имеет один общий им обоим объект; значит, если указанный объект был в то же время их причиной, он производил бы в одинаковой степени эти противоположные аффекты». Второе положение Юма относительно аффекта любви и ненависти утверждает, что «причина первого аффекта сама по себе возбуждает удовольствие, причина же второго – неудовольствие».
Для субъекта процесс, феноменологического протекания, начинается с эмоционального явления, обозначаемого двумя средними звеньями схемы, т.е. с вызова некоторым объективным явлением переживания удовольствия – неудовольствия, продолжается параллельно в двух плоскостях.
!. «Переключение» на действительную причину. Не все, в чем иногда субъект способен усмотреть причину своего эмоционального переживания, связано с этим переживанием объективной детерминации. Иногда предмет любви или ненависти является в то же время и причиной этих переживаний, вызывая их через некоторое эмоциогенное воздействие. Когда то или иное эмоциональное отношение к человеку устанавливается вследствие активных его действий, например, вследствие сказанных им слов, принятых решений, совершенных поступков.
Любовь и ненависть, когда их предмет является вместе с тем их причиной, отличаются сильной тенденцией к развитию, к порождению реальных побуждений вызывать взаимное чувство, «отплатить» этому предмету услугой, благодарностью, восхищением, признательностью и т.п. за полученное от него удовольствие или протестом, угрозой, агрессивными действиями за неудовольствие.
Если на возникновение любви – ненависти решающее значение оказывает познание причины удовольствия – неудовольствия, то дальнейшее развитие эмоционального процесса, определяется познанием ряда других объективных обстоятельств. Показательны данные Калашника в статье: количество преступлений, совершаемых в состоянии патологически сильного аффекта, существенно сократились после того, как были приняты жестокие критерии для определения невменяемости в данном состоянии. Судебная практика изобилует также и обратными примерами постепенно понижая «пороги» агрессивных побуждений при условии, если они некоторое время остаются безнаказанными.
Развитие эмоционального отношения к человеку, когда оно обусловлено его активными действиями, зависит и от представления о ненамеренности этих действий. Определенное влияние на протекание эмоционального процесса оказывает также признание справедливости действий, служащих причиной исходного удовольствия – неудовольствия.
Как пишет Юм, «что люди часто впадают в сильный гнев по поводу таких обид, которые, как они сами должны признавать, совершенно невольны и случайны»; «Много ли таких преступников, которые не питают злобы против обвинителя или против судьи, приговаривающего их к наказанию, хотя бы сами они вполне сознавали, что заслужили его?»
Не следует считать, что причиной, на которую «переключается» эмоциональный процесс, может быть только человек. Однако люди, как отмечает Спиноза, «при равной причине» питают к друг другу большую любовь и ненависть, чем к вещам.
2. «Ответные» эмоциональные переживания
Самую главную часть обиды составляют презрение и ненависть к нам того лица, которое нас обижает; сам вред, причиненный нам, возбуждает в нас не столь ощутимое неудовольствие. Точно так же услуга, оказанная нам, приятна главным образом потому, что льстит нашему тщеславию и свидетельствует о добром расположении и уважении к нам лица, ее оказавшего». Действия человека может выступать перед нами двояко: своими объективными предметными последствиями – как нечто, совпадающее или идущее вразрез с нашими ценностями и практическими интересами, и своим личностным, смысловым содержанием как сигнал об эмоциональном отношении к нам этого человека. В результате «переключения» этих переживаний на целостный образ человека, доставившего нам удовольствие – неудовольствие своим эмоциональным отношением, по отношению к нему возникает «ответное» положительное или отрицательное эмоциональное переживание. Если некоторые действия человека доставляет нам удовольствие – неудовольствие, как своим практическим эффектом, так и свидетельством особого его к нам отношения, возбуждаемые этими переживаниями процессы обычно сливаются и результируются в определенном «суммарном» отношении к этому человеку. Когда же действие имеет исключительно символический характер или когда о внимании к нам или равнодушии, признательности или пренебрежении мы судим по так называемым выразительным движениям, «ответные» переживания возникают в своем чистом виде.
«Если кто воображает, что его кто-либо любит, и при этом не думает, что сам подал к этому какое-либо повод…, то и он со своей стороны будет любить его» (Спиноза). Только безусловная, непосредственная любовь вызывает «ответное» положительное отношение. Если нас кто-то ненавидит, причем мы считаем, что сами виноваты в таком отношении к нам и вполне его заслуживаем, вместо «ответной» ненависти у нас возникает стыд – эмоциональное переживание, направленное на нас самих, и представляющее, по определению Спинозы, «неудовольствие, сопровождаемое идеей какого-либо нашего действия, которое другие, по нашему воображению, порицают»
Прогрессирующим накоплением взаимообусловливающих «ответных» переживаний объясняются неожиданные эмоциональные «вспышки» в отношениях людей. «Ненависть увеличивается вследствие взаимной ненависти, и, наоборот, может быть уничтожена любовь» (Спиноза).
3.Прочие случаи «переключения». Во-первых, образование упоминавшихся выше «аффективных следов», которые возникают вследствие специфического фиксирующегося «переключения» сильного аффективного переживания на все, что попадает в этом состоянии в поле восприятия субъекта. Аффект, пережитый ребенком у врача, может «переключиться» на здание поликлиники, некоторый кабинет в нем, белый халат, которые впоследствии будут восприниматься эмоционально сами по себе. Во-вторых, аналогично происходит эмоциональные «переключения», наступающие в состоянии настроения. Человек редко соглашается признать, что причиной его эмоционального отношения к некоторому предмету служит его же настроение, а не сам предмет, хотя никто другой в именно такой обусловленности его эмоциональной реакции не стал бы сомневаться. Любая связь, по которой «переключается» эмоциональный процесс, независимо от ее объективной природы, приобретает в глазах субъекта некоторый оттенок причинности. Способность эмоционального процесса вносит специфические изменения в восприятие объектом причинных связей действительности обнаруживается в проявлениях так называемой «логике чувств» (Рибо).
Положительное или отрицательное отношение к человеку может быть обусловлено отдельными его качествами и способностями.
Перечень причин, способных возбудить два переживания приводит Юм: «Всякое ценное душевное качество, относится ли оно к области воображения, рассудка, памяти или темперамента, например: остроумие, здравый смысл, образованность, мужество, справедливость, честность, являются причиной униженности…»
Радость или огорчение другого лица, даже когда они обусловлены причиной, которую мы сами, возможно, вовсе бы и не заметили, вызывают в наших переживаниях немедленный резонанс.
Человек исключительно чувствителен к эмоциональному состоянию окружающих людей и попав среду, где господствует непринужденная, дружественная или напряженная, тревожная атмосфера – помимо воли ее разделяет. Веселое выражение лица заражает своей ощутимой приветливостью. В процессе общения людей всегда вырабатывается некоторый «общий знаменатель» настроения. Человек не способен также остаться совершенно равнодушным к тому, о чем другие говорят со страхом, восторгом, возмущением, интересом, а если к подобным переживаниям у него есть к тому же еще и собственные основания, - его переживания могут достигнуть неадекватных размеров. 'Тот механизм, по-видимому, лежит в основе так называемого «аффекта толпы».
В отличие от явления «заражения», синхронизирующего и идентифицирующего эмоциональные переживания общающихся людей, собственно сопереживание представляет собой независимую индивидуальную реакцию на эмоциональное состояние другого человека, которое нам может само по себе нравиться или не нравиться.
Процесс, завершающий явлением сопереживания, напоминает возникновение «ответных» эмоций: и в том и в другом случае встречается эмоциональное переживание, предметом которого служит эмоциональное состояние другого лица.
Процесс сопереживания охватывает несколько взаимосвязанных друг с другом переживаний одного и того же субъекта.
Когда мы сопереживаем человеку, страдающему, например, отболи, наши переживания, хотя и не содержат в себе момента боли, тем не менее, сходны с переживаниями страдающего лица, - мы тоже страдаем, только не от боли, а по поводу чужого страдания.
Процесс сопереживания значительно расширяет нашу эмоциональную жизнь. Он важен тем, что делает радости и невзгоды людей в большей или меньшей мере всеобщими.
Когда мы сопереживаем человеку, который страдает, то, к нему самому мы относимся отнюдь не враждебно. «Переключение» сопереживания создает возможность воспринимать мир частично глазами других людей: любить и ненавидеть в нем все соответственно чувствам наших друзей и наперекор – чувствам врагов. Благодаря сопереживанию каждое наше действительное отношение к вещам является как бы суммарным и включает как наше собственное отношение, так и отношение тех лиц, которых мы любим или ненавидим.
Люди различаются выраженностью склонности к сопереживанию и можно думать, что недоразвитость или деградация этой склонности составляет одну из отличительных признаков личности преступника.
Глава 4.
Эмоции и деятельность.
4.1 Эволюционная необходимость эмоций.
Психически отражается сигнальное значение объективных воздействий, самих по себе биологически индифферентных.
Если необходимость «сигнального» распознания предметов в вещно оформленной среде обусловила возникновение в эволюции способности ощущения, то необходимость учета при действии с предметом тех условий, в которых он находится, образного психического отражения.
В вещно-оформленной среде жизнь сталкивается с условиями, в которых достижение предмета потребности стереотипным ответом, вызываемым раздражителем, становится невозможным и в которых организму необходимо обладать способностью построения действия на основе целого комплекса раздражителей, т.е. способностью к координации и сочетанию ряда единичных процессов чувствительности в целенаправленный поведенческий акт.
Строение процессов раздражимости: стимул – реакция. То же строение унаследовали и элементарные процессы чувствительности: отличаются они лишь тем, что вызывающие их стимулы имеют сигнальное значение.
Наблюдатели свидетельствуют, что большинство стимулов вызывают реакцию не сами по себе, а лишь в таких случаях, когда в поле, контролируемом одним из анализаторов животного, появляется раздражитель, имеющий «биологический смысл» (Леонтьев)
Главное заключается не в том, что содержание активности живого существа определяется особенностями отражаемой ситуации и как бы навязывается ими; при построении поведенческого акта учитываются не только объективные свойства раздражителей –их сигнальное значение, длительность или интенсивность. Главное – именно в способности животного выбирать среди воспринимаемых им стимулов те, которые необходимы для действия. Только при постановке данного вопроса мы сталкиваемся с необходимостью возникновения в эволюции субъективного психического переживания.
Отражать психически ситуацию – значит получать информацию о возможных в ней действиях.
Основы научного понимания способности образа открывать субъекту поле потенциальных действий были заложены И.М. Сеченовым, всякая деятельность живого существа имеет строение рефлекса. Психологический «элемент», когда он в рефлексе присутствует, занимает в нем место «среднего звена», причем часто в таких случаях рефлекс имеет задержанный, или угнетенный конец, т.е. внешне не проявляется.
Работами П.Я. Гальперина было показано, что источники ориентировочных процессов – во внешней, практической деятельности. Лишь после того, как определенная цепь ориентиров, выделенная на основе проб и ошибок, или заданная экспериментатором, многократно приводит к цели, лишь после этого та или подобная ей система ориентиров выделяется при появлении цели в образе автоматически, обозначая путь или способ ее достижения. Ориентировочная деятельность, таким образом, является опытом, продукт которого свертывается и откладывается в образ в виде навыков, формул поведения, ориентировочных схем.
Цель –один из многочисленных элементов среды, действующих, как и прочие, на анализаторы, вызывающий в образе. Объективные свойства вещи, отражаемые субъектом в виде возможных на ее необходимость организму.
Функция обозначения в образе целей и побуждений к ним субъекта выполняется именно эмоциональными переживаниями. Эмоция – особенное переживание субъектом отдельных элементов образа, придающее им целевую характеристику и побуждающее субъекта к решению на уровне образа задачи о способе их достижения, а в конечном счете – к целенаправленной внешней деятельности. Образ среды становится неотъемлемым компонентом происходящих в нем ориентировочных процессов. Образ без эмоции – беспристрастный созерцатель, с одинаковой готовностью подсказывающий субъекту, как можно двигаться направо, налево, прямо, делать множество различных действий. Эмоция нарушает равнозначность ориентиров перед субъектом, некоторые из них приобретают смысл.
4.2. Эмоции и смысл.
Функцию целепобуждения, в осуществлении которой имеется эволюционная необходимость, могут выполнять также и смысловые психические явления (Леонтьев). Данное обстоятельство ставит задачу сопоставления понятий «эмоции» и «смысла».
Согласно Леонтьеву, объективные воздействия приобретают биологический смысл в силу своего устойчивого отношения к удовлетворению одной из биологических потребностей живого существа. Таким образом, биологический смысл некоторого воздействия определяется его сигнальным значением, однако – это следует подчеркнуть особо – объективным, не тем, которым он выступает в отношении другого объективного свойства, а тем, который раскрывает отношение этого воздействия к субъективному образованию – к потребностям субъекта.
«Необходимо отмечать, - пишет Леонтьев, - что смысловые связи, возникающие в деятельности животных, представляют собой условные связи, имеющие особый и, можно даже сказать, чрезвычайный характер. Они резко отличаются от тех условных связей, которые образуют механизм самого поведения, т.е. связей, с помощью которых осуществляется».
«Два рода сигнальных связей, которым соответствуют два рода субъективных психических образований, различаются, прежде всего, своей специфической обусловленностью. Познавательные психические образования, отражающие объективные свойства вещей, происходят из деятельности субъекта и порождаются ею согласно положению, утверждающему, «что на первоначальных этапах своего развития деятельность необходимо имеет форму внешних процессов и что, соответственно, психологический образ является продуктом этих процессов, практически связывающих субъекта с предметной действительностью» (Леонтьев).
Второе отличие заключается в том, что смысловые образования, хотя они также возникают в результате деятельности, однако, ею самой по себе не порождаются и не представляют того продукта, который фиксирует ее предметное содержание. Смысл образует не предметная деятельность, а некоторый субъективный эффект, ею обусловленный.
Безусловный биологический смысл лежит в основе условных образований, которые сигнализируют о возможности, безусловно, смыслогенного воздействия. Деятельность отвечает за содержание новых смыслообразований, тогда как само их образование зависит от нее лишь постольку, поскольку в потоке раздражений, неизбежно ею порождаемом, время от времени встречаются и непосредственно смыслогенные.
Именно смысловые психические переживания, открывающие субъекта жизненную значимость предметов и воздействий, обозначают в образе цели и побуждают субъекта к их достижению на основе открываемых образом возможностей действия, именно они выполняют ту функцию целепобуждения, о необходимости которой шла речь в предыдущей части работы.
Ориентировочные процессы как бы распространяют ведущее, исходное смысловое отношение – стремление к цели – на потенциальные действия, лежащие в основе психологического отражения, которых такое «осложнение страстным элементом» превращает из обычного психического рефлекса «с задержанным концом» в его противоположность – в «рефлекс с усиленным концом», т.е. проводит их в готовность внешнемоторного проявления. Желание является психическим переживанием такой готовности, возникающим, как указывает Сеченов, «каждый раз, когда страстный рефлекс остается без конца, без удовлетворения».
Именно эмоциональные переживания являются теми конкретными психическими образованиями, которые открывают живому существу биологический смысл отражаемого объективного содержания и побуждают его к соответствующей деятельности. Иначе говоря, эмоциональные переживания представляют собой конкретно – субъективную форму существования биологического смысла.
Эмоции представляют собой одну из форм существования также и личностного смысла. Помимо данной формы существования личностный смысл, представляющий собой одну из «единиц» сознания, т.е. в системе «единиц» сознания объективно – познавательной природы.
Вербализованный смысл богаче, содержательнее непосредственного. В вербализованной форме смысл получает некоторое причинное объяснения.
Смысл объективных явлений и действий человека определяется их отношением к предметам потребностей, или мотивам личности.
Итак, вербализация смысла представляет собой развитие непосредственного смысла, а системе сознания. Непосредственный смысл является необходимым компонентом всякого психологического смыслового образования, как вербализованного, так и не вербалхзованного, составляя его «базисную» часть.
Классификационное деление смысловых образований сознания человека проходит не между эмоционально непосредственным и вербализованным личностным смыслом, а между вербализованным эмоционально непосредственным смыслом и таким же смыслом, однако, не вербализованным.
Смысл объективных явлений зависит от того, в каком отношении эти явления находятся к системе мотивов личности и способствуют их достижению. «Конкретно – психологически такой сознательный смысл создает окружающим в голове человека объективным отношением того, что побуждает его действовать, к тому, на что его действие направлено как на свой непосредственный результат. Другими словами, сознательный смысл выражает отношение мотива к цели» (Леонтьев). Отражение «своего» и «чужого» мотивов отличаются именно тем, что первый из них имеет для человека непосредственный смысл, второй же – не имеет.
1. Личностный смысл – это «единица» сознания, презентирующая в нем именно субъекта, поэтому в положении о том, что эта субъективная «единица» определяется отражением объективных отношений, можно усмотреть некоторую независимость.
2. Объективные отношения, отражаемые в образе, служат лишь основой, схемой для распространения смысла от предметов потребностей на окружающие их обстоятельства. Смыслообразует не некоторое объективное отношение и не мотив как объективное, а смысл мотива, как бы переливающийся по объективным связям ко всему, что имеет к мотиву отношение.
Биологический смысл открывается человеку не иначе, как через эмоции. При сравнении понятий «смысла» и «эмоции» первое обнаруживает более «объяснительный» характер, тогда как последнее – более «описательный».
Смыслом – «значением для субъекта» – необходимо обладают также и мотивы личности.
4.3. Функциональная классификация эмоций.
Образ, отражающий только среду существования, не может вызвать определенной деятельности уже хотя бы потому, что предметы и условия всевозможных деятельностей представлены в нем как равнозначные. Не объективные свойства вещи, а актуальное состояние потребностей делает ее в некоторый момент необходимой субъекту. Именно эмоциональная окраска предметов и воздействий нарушает их равенство перед субъектом, побуждая его к определенным действиям. Эмоции служат посредником, связующим звеном между потребностями живого существа и деятельностью по их удовлетворению.
В теоретическом анализе проблемы эмоций часто подчеркивается связь эмоциональных явлений с потребностями субъекта. Эмоции рассматриваются в качестве посредника, презентирующего объективную нужду организма на уровень психики. «Выступая в качестве проявления потребности, в качестве конкретной психической формы ее существования, - пишет С.Л. Рубинштейн, - эмоция выражает активную сторону потребности». «Эмоции и чувства – это переживания соответствия или несоответствия предметов или явлений действительности потребностям людей и требованиям общества» ( Благонадежна ).
Эмоциональные переживания оценивают или выражают отношение субъекта к тому, что им отражается, именно с точки зрения его потребностей, «руководясь, - как пишет Анохин, - самым древним и универсальным критерием всего живого – стремление выжить». Но кроме отношений к восприятию, заключающегося в оценке полезности – вредности отражаемого, эмоции необходимо должны иметь отношение к действию, приближающему к полезному или удаляющему от вредного. Эмоции должны содержать побуждение к тому, что способствует их удовлетворению. «Поскольку это так, - пишет Рубинштейн, - эмоция неизбежно включает в себя и стремление, влечение к тому, что для чувства привлекательно, так же как влечение всегда более или менее эмоционально».
Две основные тенденции, одна подчеркивает обусловленность эмоций фактом актуализации потребностей, другая - протеканием процесса их удовлетворения.
Эмоции, сигнализируя об обострении некоторой потребности и указывая отвечающий этой потребности предмет, является первым необходимым условием деятельности, предшествуют ей, определяют преследуемую ею цель.
Столь же верным является утверждение, что эмоции, наоборот, возникают в деятельности, зависят от нее, определяются особенностями ее протекания.
Существуют первичные, непосредственные эмоциональные переживания, и вторичные, производные, возникающие в результате определенного развития первичных в эмоциональном процессе, например, вследствие их «переключения» на свою причину.
В процессе удовлетворения потребностей субъекта эмоциональные явления распадаются, прежде всего, на две фундаментальные группы. Одну из них составляют переживания, окрашивающие в образе среды сами предметы потребностей и превращающие из тем самым в мотивы. Для возникновения этих переживаний достаточно обострения некоторых потребности и наличия отвечающего ей предмета. Они в значительной степени определяют и направленность эмоциональной жизни; подчеркивая это, будем называть их ведущими эмоциональными переживаниями, или побуждениями.
Ко второй группе эмоциональных явлений относятся те, которые возникают уже при наличии ведущего побуждения, т.е. в процессе деятельности, и выражают определенное отношение субъекта к отдельным условиям, к конкретным достижениям в ней и д. Подчеркивая обусловленность этих эмоциональных переживаний ведущими, будем называть их производными. Таким образом, специфическую черту производных эмоций составляет также их универсальность, т.е. независимость от специфики потребности, соответствие деятельности вообще.
4.4. Ведущие эмоциональные явления.
Генетически первичной формой ведущих эмоций являются диффузное тягостное переживание, общее беспокойство, соответствующее обострению неопредмеченной потребности. Функция этих переживаний – побуждение субъекта к общей нецеленаправленной активности, продолжающейся до случайного столкновения с предметом, отвечающим потребности.
В ряде случаев ненаправленную поисковую активности, предшествующую опредмечиванию потребности, нельзя назвать «ненаправленной» в строгом смысле слова, ибо она бывает направлена на некоторый неопределенный класс раздражителей, способствующих «встрече» потребности с предметом.
«Ключевая» эмоциогенная чувствительность к отдельным свойствам предмета, способного удовлетворить потребность, - необходимый компонент механизма потребности.
«Ключевые» раздражители представляют собой отдельные отвлеченные свойства предметов, способных удовлетворить потребность, и что эти свойства вызывают ответную целенаправленную активность даже тогда, когда предъявляются в виде изолированных моделей (Тинбергер). Это позволяет относить «ключевые» ведущие эмоциональные переживания к под классу эмоциональных явлений, выделяемому в психологии под названием эмоционального тона ощущений (Симонов).
Психологическое содержание процесса, отвечающего за «наполнение» потребности содержанием, особенно отчетливо обнаруживается в случае опредмечивания одной из биологических потребностей – потребности самосохранения. «Механизм» этой потребности составляют многочисленные болевые рецепторы, расположенные на поверхности всего тела, раздражение которых всегда воспринимается субъектом с отрицательной эмоциональной окраской.
Эмоциональная окраска предметов потребностей не превращается в неизменное и неотделимое их свойство, подобное свойствам объективным, и обнаруживает колебания, зависящие от актуального состояния потребностей живого существа.
Ведущая эмоция презентирует на уровне психического отражения потребности, представляя собой субъективную форму их существования. Ведущие эмоции, с одной стороны – завершающее звено потребностно – мотивационных процессов, выделяющее в образе определенный элемент в качестве цели, а с другой – непосредственный предшественник и ближайшая причина деятельности.
Функцию выделения в образе предметов – мотивов деятельности личности, выполняют именно чувства. В классификационной схеме А.Н. Леонтьева чувства – это стабильные эмоциональные отношения, выделяющие в отраженном мире реальные или идеальные объекты, которые представляют для личности постоянную ценность, связаны с основными интересами, занятиями и т.д.
Мотив личности –это не только некоторые объективные, но и особо, эмоционально переживаемое объективное, это предмет чувства; другими словами, мотив суть эмоциональное явление, которое может быть рассмотрено как со стороны отражаемого содержания – как некоторый объект деятельности, так и со стороны субъективного переживания – как чувство.
Таким образом, от общества требуется известные усилия для того, чтобы предметы, отвечающие его потребностям, приобрели бы смысл для отдельных личностей.
Обострение неопредмеченной потребности вызывает переживание беспокойства. Побуждающее субъекта к обследованию среды.
Процесс «переключения» ведущей эмоции, означающий опредмечивание потребности, не всегда совпадает с выработкой «эмоционального» условного рефлекса,. Изучаемой в опытах по «обусловливанию» эмоций.
4.5. Производные эмоциональные явления.
Производные эмоции, отражают фактические успехи деятельности, направленной на мотив, выражают с точки зрения мотива, с точки зрения возможности его достижения смысл сложившихся ситуаций и отдельных наиболее значимых объектов в них. Переживание в некоторой степени маскируется множеством разнообразных порождаемых им производных эмоций.
Разнообразные эмоции, возникающие в деятельности человека, взаимодействуя одна с другой, частично сливаются и при самонаблюдении часто открываются как единое нерасчлененное переживание. Как писал Спиноза, «аффекты могут слагаться друг с другом, столькими способами, и отсюда может возникнуть столько новых видоизменений, что их невозможно определить никаким числом».
4.5.1. Эмоции успеха – неуспеха.
Деятельность, побуждаемая только потребностью, при столкновении, например, с неопреодолимым препятствием продолжалось бы до полной потери сил. Живому существу необходим механизм, который «включал» бы фактор, побуждающий деятельность, как только она оказывается бессмысленной или даже просто «нерентабельной».
Неуспехи в деятельности ослабляют тенденцию к спонтанному возобновлению прерванных действий.
Мак Дауголл подчеркивает как универсальность эмоций успеха – неуспеха, заключается в принципиальной возможности возникновения сходных переживаний этого рода в любой деятельности, независимо от того, какую потребность она удовлетворяет, так и их производность - вторичность, зависимость от тех эмоций, которые направляют живое существо к преследованию полезных и избеганию вредных для организма целей.
В «биологической теории эмоций»Анохина, описан физиологический механизм возникновения этих переживаний. Целостность поведенческих актов обеспечивается особым физиологическим образованием – «акцептором действия», представляющим собой нервную модель тех афферентных эффектов, которые должны произойти вследствие реального его совершения. Эмоции успеха – неуспеха возникают в результате сличения «обратной афферентации», свидетельствующей о действительных эффектов действия, и его «акцептора», т.е. ожидавшегося эффекта, и сигнализируют о совпадении – рассогласовании этих двух – требующихся и полученной - характеристик действия. Функциональное назначение эмоций успеха – неуспеха заключается в том, что они закрепляют или способствуют перестройке «эфферентного интеграла» действия в зависимости от того, привело или не привело оно к ожидавшемуся эффекту.
1. Одну из подгрупп эмоций успеха – неуспеха составляют многочисленные оттенки радости и недовольства – от едва заметного удовольствия, сопровождающего не значительный или привычный успех, до крайнего отчаяния.
2. Отдельно можно выделить такие, которые возникают в связи с предвосхищением удач и затруднений. И эту подгруппу эмоции успеха – неуспеха образует целый диапазон переживаний типа надежды и тревоги, нюансы которых обычно передаются в языке при помощи уточняющих слов.
3. Особыми функциональными характеристиками отличаются также переживания, возникающие вследствие обобщения эмоций конкретного успеха 0- неуспеха.
Констатируемый успех – неуспех. Эмоциональные переживания, констатирующие в деятельности успех – неуспех, отвечают за смену проб в поведении «пробами и ошибками», являясь по словам Анохина, тем своеобразным «пеленгом», который или прекращает поиск, или вновь и вновь организует их».
Предвосхищаемый успех – неуспех. Эмоции, констатирующие реальный успех – неуспех, «прилипают» к деталям ситуации и вновь воспроизводятся при повторном столкновении с ними уже в качестве эмоций, предвосхищающих возможные удачи или затруднения. Предвосхищающие эмоции успеха – неуспеха, возникая при одном восприятии условий, служивших причиной радостей и огорчений в прошлом, сигнализируют субъекту о вероятном исходе действий до реального их совершения.
Обобщенный успех – неуспех. За эмоцией отчаяния лежит, как правило, не единичный неуспех, а ряд переживаний, следовавших за всевозможными и тем не менее безуспешными попытками приближения к цели.
Обобщенная эмоция успеха – неуспеха взаимодействует с ведущим эмоциональным явлением, побуждающим к деятельности, усиливая его.
Чем сильнее потребность, чем интенсивнее ведущее побуждение – тем более верный неуспех должен предсказываться обобщенной эмоцией, чтобы это побуждение было задержано.
4.5.2. Об эмоциональном способе разрешения ситуаций.
Первое условие возникновение производных эмоций – наличие некоторого ведущего переживания. С другой стороны, содержание производного переживания и может его возбуждение определение конкретных стечением обстоятельств, связанных с предметом ведущего переживания. Третий фактор, которым обусловлены проявления системы производных эмоций, - это внутренняя ее организация, та взаимосвязанность отдельных производных переживаний, которая придает ей характер единого целостного функционального аппарата. Способность к взаимодействию составляет одну из наиболее важных особенностей производных эмоций.
Эмоции успеха – неуспеха служат в системе производных эмоций своего рода «диспетчером»по сигналам которого возникают более специфические переживания. Производные эмоции, возникающие в экстремальных ситуациях при наличии сильного ведущего побуждения и эмоции успеха – неуспеха, обычно выделяются в подкласс аффектов (Рубинштейн, Леонтьев)
«Формулы эмоций» Симонова: Э = -П(Н-С), где Э –эмоция, П – потребность, Н – необходимое, С – существующее.
Ведущее переживание способно породить сложный эмоциональный процесс, состоящий из ряда взаимосвязанных и взаимодействующих производных переживаний.
Множество производных эмоций, возбуждаемых в процессе деятельности некоторым ведущим эмоциональным явлением, распадаются на отдельные последовательности, в которых каждое эмоциональное переживание обусловлено предыдущим. Во множестве производных эмоций можно выделить первичные производные эмоции, которые порождаются ведущим переживанием непосредственно и могут стать основой для возникновения эмоций третьего порядка. Явления сопереживания – выделенное выше в качестве единицы эмоционального процесса – представляет собой один из типичных «механизмов» возникновения первичных производных переживаниях.
Отследив развитие отдельного производного эмоционального процесса, чаще всего можно обнаружить, что он завершается эмоциональным явлениям, побуждающим к конкретному действию (желанию). Определение желания содержит в себе страх, ненависть, гнев, стыд, месть, ревность, чувство благодарности, признательности и другие производные эмоции. Совокупность производных эмоций, побуждая субъекта к более или менее определенным действиям, всегда представляет собой некоторое ее разрешение. Функция системы производных эмоций. Ведущие эмоции – не единственные переживания, которыми субъекту открывается видовой опыт.